жизненно важную проблему мирным, дипломатическим путем. Увы, не получилось.
И тогда 30 ноября войскам Ленинградского военного округа был отдан приказ: «Перейти границы, разгромить белофинские войска, раз и навсегда обеспечить безопасность северо-западных границ Советского Союза и города Ленина — колыбели пролетарской революции».
Радиоразведка Ленинградского округа была развернута по штатам военного времени: создан 336-й фронтовой дивизион. Он действовал на Карельском перешейке, там, где происходили основные события войны с белофиннами.
Кроме него, был сформирован 338-й армейский радиодивизион. Его перебросили в район Ухты, что в Карелии.
К февралю 1940 года отмобилизовали еще один армейский дивизион — 339-й, а также три корпусные разведывательные роты.
Условия, в которых пришлось действовать, прежде всего 336-му дивизиону, оказались крайне сложными. Для обеспечения разведки войск противника в тактической зоне обороны на «линии Маннергейма» необходимо было приближение средств радиоразведки к финскому переднему краю.
Руководство дивизиона сумело справиться с решением этой непростой задачи: на Карельский перешеек были выдвинуты передовой приемный центр, оперативное отделение и мобильные маневренные пеленгаторные группы.
Важно подчеркнуть, что в группах кроме штатных пеленгаторов появился срочно разработанный всеволновый рамочный радиопеленгатор. Он перекрывал диапазон, который использовался финскими войсковыми радиостанциями.
Эти мобильные пеленгаторные группы оперативно определяли места дислокации штабов, пунктов управления в тактической зоне.
Операторы дивизиона уверенно выполняли задачи и по разведке военно-воздушных сил противника. Пеленгованием устанавливались координаты аэродромов. Время вылета определялось по характерным особенностям в радиосвязи.
Используя данные радиоразведки, наши пилоты старались встретить финские бомбардировщики противника как можно раньше, зачастую над его собственной территорией.
Радиоразведчики Балтийского флота в период советско-финляндской войны работали над выявлением районов пребывания кораблей противника и вскрытием маршрутов морских перевозок в Финском и Ботническом заливах. Большинство данных флотских «радиослухачей» подтверждалось результатами воздушной разведки.
В освободительном походе на Западную Белоруссию, Западную Украину и Бессарабию вместе с советскими войсками действовали и радиоразведчики Белорусского и Киевского военных округов.
Оперативные дивизионы переводились на штаты военного времени, однако из-за недостатка призывного состава план мобилизационного развертывания так и не был выполнен. Поэтому всю работу по добыванию развединформации пришлось вести кадровым радиодивизионам.
…Завершились 30-е годы. Великая Отечественная война уже стояла на пороге.
Часть вторая
«Мы не знали радиосвязи противника»
Лейтенант Алексей Бушуев вместе с шофером Сорокой и фельдъегерем Савкиным выехал в местечко Любыча Руда еще затемно. Летняя июньская ночь коротка, и потому лейтенант спешил. Ему хотелось до рассвета доложить командиру дивизиона, что приказ выполнен и позицию радиопеленгаторного пункта он перенес подальше от границы.
Дело в том, что вчера утром, 21 июня, командиру радиоразведывательного дивизиона майору Котову не понравилось место дислокации пеленгаторного пункта. Тот оказался всего в полутора километрах от границы. Однако этого Бушуев не знал, когда выбирал позицию для размещения своего подразделения. Приглянулась ему полянка в лесу, тут и расположились. А поскольку крупномасштабной карты у него не было, показалось, что лучшего места не найти.
У командира дивизиона после осмотра позиции сложилось иное мнение. Он вручил лейтенанту листочек папиросной бумаги, на котором была напечатана так называемая вводная на учение. В этой вводной указывалось, что противник перешел государственную границу, нанес удар и захватил рубеж. Наши части контратаковали и к 21 июня отбросили противника на государственную границу.
К вводной командир дивизиона добавил единственное: пункт слишком близко выдвинут к границе. Следует перенести позицию в глубь нашей территории и к рассвету 22 июня доложить во Львов, в штаб дивизиона.
Лейтенант Бушуев приказ выполнил и теперь торопил шофера машины-полуторки. Надо было лесной дорогой доехать до местечка Любыча Руда, где находилась ближайшая телефонная станция, заказать междугородний разговор со Львовом и доложить, как положено по форме.
Телефонная станция занимала одно крыло большого рубленого дома. За пультом сидела девушка-телефонистка. Она приняла заказ и устало кивнула: «Ждите». После этого стала вызывать Львов. Однако Львов упорно не хотел отвечать. Она время от времени виновато смотрела на лейтенанта и в недоумении пожимала плечами.
— Алло, Львов! Алло, ответьте Любыча Руде! — взывала телефонистка в микрофон.
Вдруг она замерла, в упор глядя на Бушуева. Глаза ее испуганно расширились, казалось девушка услышала нечто очень страшное. Телефонистка неожиданно сорвала с головы наушники, бросила их на стол, заплакала, в сердцах крикнув Бушуеву:
— Связи не будет!..
И в то же мгновение лейтенант услышал нарастающий гул самолетов, взрывы, далекие ружейные выстрелы. Он выбежал на крыльцо.
В сторону погранзаставы мимо него пробежал офицер. От погранзаставы промчалась машина: в кузове женщины, дети. «Семьи пограничников», — отметил про себя Бушуев.
Он вскочил в полуторку, крикнул шоферу:
— Сорока, гони на пункт!
Проехав метров двести, машина свернула на проселочную дорогу, к дому лесника. Миновав двор, автомобиль выскочил из ворот.
— Товарищ лейтенант! — вдруг испуганно спросил шофер. — Кто это?
Бушуев также увидел впереди, в полсотне метров, каких-то военных. Но каски были не наши, чужие.
— Немцы, — выдохнул лейтенант.
Сорока ударил по тормозам, машина клюнула носом и остановилась. Едва они успели выскочить из кабины, как по ним ударили немецкие автоматчики.
«Нарушители границы, — подумал Бушуев, — надо сообщить на заставу».
Они вернулись назад, пробежали через двор лесника и оказались на опушке леса. Навстречу им как ни в чем не бывало шел крестьянин и вел под уздцы лошадь.
— Как выйти к деревне? — спросил Бушуев.
— В деревню нельзя, — ответил мужик. — Там уже немцы.
Лейтенант с водителем бросились в сторону погранзаставы.
Вскоре за спиной они услышали лошадиный храп и чьи-то покрики. Их догнала повозка с двумя пограничниками. Они были в расстегнутых гимнастерках, без оружия. Притормозив лошадь, ездоки крикнули:
— Залезай, ребята…
Бушуев и Сорока запрыгнули в повозку. Лейтенант пытался собраться с мыслями: что происходит? Но сосредоточиться было почти невозможно. Мимо них, погоняя разгоряченную лошадь, промчался какой-то лейтенант, следом за ним бежала толпа солдат. В небе гудели самолеты.
«Надо что-то делать, — пытался сообразить Бушуев. — Но что?» Они слезли с повозки. Обстановка — сам черт не разберет. Но ясно одно: произошло нечто страшное, непоправимое. Его подразделение попало в плен или вовсе уничтожено. Пробиться к нему невозможно.
Там, на пеленгаторном пункте, вместо него остался зеленый лейтенант Лопурко, вчерашний выпускник училища. Только что он мог сделать.
Бушуев был в шоке. Он, командир, стоит здесь живой и здоровый, а его подразделение погибло. Мелькнула мысль: застрелиться. Иначе ведь все равно трибунал. Он отогнал дурные мысли. Решил не сдаваться.
Сначала на попутных машинах стали добираться до Равы-Русской, где находилось место постоянной дислокации пеленгаторного пункта. Добрались. С помощью солдат, которые оставались для охраны подразделения, стали готовить технику,
