двух шагах левее и уже собирался броситься к нам.
— Аврора! — отчаянно крикнул я и выставил вперед руку с зажатым в кулаке стеклянным шариком. Яркий свет озарил поляну и отбросил мужчину далеко назад, а темное облако рядом со мной рассеялось, и Аврора медленно поплыла вниз. Спеша поймать ее, я быстро выпустил из рук светящийся шарик и осторожно опустил девушку на землю — Аврора! Аврора, очнись. Слышишь меня?
Глаза девушки распахнулись, она быстро моргнула несколько раз и, взглянув на меня, улыбнулась. Ее кожа медленно начала приобретать свое привычное легкое сияния, но вдруг оно начало меркнуть и по лицу девушки пронеслось беспокойство. Она перевела взгляд с меня на небо и очень тихо, почти одними губами, прошептала:
— Почему звезды гаснут, Джерри?
— Что? — непонимающе переспросил я — Ты как? В порядке? Аврора?
— Почему звезды гаснут, Джерри… — еле дыша, снова спросила девушка и вцепилась в меня слабеющими руками — Почему звезды… Джерри…
— Потому что восход уже близок, Аврора! — громко и звучно произнес голубоглазый мужчина в нескольких метрах от нас, заставив меня резко дернуться и вскочить с земли. Мужчина стоял по щиколотку в снегу, но, к своему ужасу, я заметил под его ногами небольшую прогалину. Приглядевшись, я увидел в его руках заветный маленький шарик Авроры — И, наконец-то, этот восход будет для нас двоих, любовь моя.
Все произошло слишком быстро. Я бросился на голубоглазого брюнета, но за его спиной из темноты вынырнуло несколько десятков бесплотных теней, которые непроглядной стеной бросились вперед и свалили меня с ног, заполнив пространство клокочущим шумом и свистом. Повалившись на землю, я попытался дотянуться до рук Авроры, но вместо этого получил ногой в живот от поднявшегося надо мной и сияющего в бушующем темном море теней голубоглазого мужчины, держащего в одной руке шарик Авроры, а в другой такой же небольшой, но сияющий холодным белым светом. Презрительно глянув в мою сторону, он движением руки поднял Аврору на ноги и протянул ей раскрытые ладони. Корчась и сопротивляясь, девушка изо всех сил пыталась оторваться от притягивающего ее мужчины и ни в коем случае не прикасаться к его рукам, но это было выше ее сил.
— Мы сможем гулять по небосклону вечно, моя дорогая! — негромко, но отчетливо говорил мужчина, пока и я, и Аврора безуспешно пытались справиться с густеющей вокруг темнотой и непреодолимыми силами, лишившими нас возможности шевелиться и сопротивляться — Ты и я будем, наконец-то, вместе. И ничто больше не сможет разлучить нас, любимая!
— Нет… Ксальди! — из последних сил удерживая дрожащие руки над ладонями мужчины, шептала Аврора — Этого нельзя… Допустить! Мы не можем быть вместе, наша природа против этого.
— Аврора! Любовь моя! Ты не понимаешь — Ксальди начинал терять терпение — Это все твой отец. Это он навязал тебе, что мы не можем быть вместе, что день и ночь не могут слиться воедино. Но ты сама знаешь, что это не так! Ты же сама видела и помнишь, как мы гуляли в вечерних сумерках и летали над облаками перед рассветом! Мы можем быть вместе! И ничто не может нам помешать. А твой отец… Да он просто боялся, что моя сила над звездами сможет превзойти его! Он просто побоялся потерять свою власть над мирозданием и над тобой! Но ведь любовь не должна страдать от этого…
— Прошу тебя, Ксальди! — шептала Аврора, но даже сквозь царивший вокруг шум я мог слышать ее мольбу. По ее побледневшим щекам текли слезы — Прошу тебя, Ксальди, остановись…
Между пальцами Ксальди струился свет. В правой руке лучи были ярко-желтыми, солнечными и теплыми, в левой он держал холодные молочно-белые блики луны. И с каждой секундой он приближал сопротивляющиеся ладони Авроры к своим, приближая тем самым неминуемый парадокс — одновременный восход солнца и луны. Перед моими глазами вспыхнуло короткое, как молния, воспоминание о том, что говорил мне отец перед самой своей смертью. Вложив свой неизменный швейцарский нож в мою руку, он прошептал:
— Береги его, Джерри. Как я тебя берег. И однажды он поможет тебе сберечь самое дорогое.
Я, наконец-то, смог пошевелиться и оторвать руки от земли. Быстро нырнув во внутренний карман разодранного пальто, я нащупал рукоять старого потрепанного ножа и, вытащив его из-за пазухи, ловким движением извлек все еще острое лезвие.
— Ты погубишь целый мир из-за своей безумной любви? — сквозь обступивших меня полуночников закричал я — Ты готов уничтожить все ради нее?
— Я готов погубить сотни миров за нее — отчетливо и резко ответил Ксальди, бросив в меня полный презрения взгляд и на секунду ослабив хватку, которой притягивал к себе Аврору — Потому что я люблю ее! И всегда…
Но закончить свою фразу ему не удалось. Воспользовавшись тем, что Ксальди уделил внимание мне, а не извивающимся в его руках лучам света, я почувствовал, как ослабло давление, придавившее меня к земле и смог вскочить на колени. Ксальди стоял достаточно близко ко мне, чтобы я мог дотянуться до него рукой. Поэтому, выставив вперед свой повидавший виды нож, я с размаху вонзил лезвие в его правую ладонь и изо всех сил потянул вниз и в сторону. Выронив из рук налившийся светом шарик Авроры, Ксальди повалился на землю рядом со мной и, взвыв от боли, отшвырнул меня на несколько метров от себя.
Поднявшись на ноги, я готов был снова броситься на него, хотя в моей руке осталась лишь старая красная рукоять с открывалкой и складной вилкой, но этого не требовалось. С трудом шевеля рукой, Ксальди безуспешно пытался встать с земли, но стоявший над ним старец удерживал его своим увесистым посохом. Молча сверля его взглядом, старец повел головой и кружащие вокруг полуночники развеялись, растворившись в зимней ночи. На темном покрывале неба начали зажигаться звезды. Позади старца Аврора неловко стояла на ногах и держала в руках свой сияющий желтый шарик. Не отпуская Ксальди, старец повернулся к нам с Авророй лицом.
— Отец… — хором воскликнули мы и ошарашено замерли. Я перевел взгляд с него на Аврору, она быстро глянула на меня и спрятала глаза, уставившись на свои руки. Я снова перевел взгляд на старца и, не веря своим глазам, убедился в том, что это действительно мой отец — поседевший, одетый в непривычную для него длинную одежду, но все же мой отец. Я медленно поднялся с земли и зашагал в его сторону.
Но старец уже отвернулся от нас и обратил свой взор на лежащего у его
