сторону от тропы.
Потом все стало происходить быстро. Мартин в растерянности застыл, завертел головой — наверное, еще не расслышал приближающиеся шаги, а Леу даже не могла позвать его, предупредить, потому что от резкого рывка Каэрдена из ее легких вылетел весь воздух.
— Помогите! Помогите, кто-нибудь!..
Из-за поворота показалась темная, расплывчатая фигура. Она неуклюже бросалась из стороны в сторону, взмахивала руками, широкие рукава взлетали и падали, как птичьи крылья. Голос надтреснутый и задыхающийся.
— Небо, спаси! Небо…
Леу сама замерла от недоумения, даже не попыталась вырваться из рук Каэрдена, который крепко сжимал ее плечо. Мартин, наоборот, заметил приближающегося человека, сделал несколько шагов навстречу, тревожно окликнул его, спрашивая, что случилось. Тот тоже увидел парня, сбился с шага и чуть не упал, потом кинулся к нему, уже не крича, а издавая сиплые всхлипы:
— Хвала Небу… спаси меня… пожалуйста…
Подбежал к Мартину, не удержался и все-таки упал на четвереньки, все еще умоляя спасти его. А Мартин вдруг остановился и попятился, даже руки поднял, как будто не желал прикасаться к этому человеку.
Да что тут творится⁈
Леу наконец пришла в себя, решительно дернула плечами, освобождаясь от хватки Каэрдена. Тот что-то прошипел, но Леу не стала слушать. Она шагнула на тропу, и тут наконец разглядела странного человека и поняла, что происходит.
Он был невысокий, с жесткими коротко остриженными волосами, с узким худым лицом, изрезанным морщинами и складками. Леу все еще не совсем разбиралась в том, как люди взрослеют и стареют, но этот был примерно одного возраста со старшим монахом из мартинова монастыря, может даже немного младше. И еще одно сходство — на этом тоже была ряса, правда не синяя, а красная.
Монах ордена Рассвета. Леу взглянула на Мартина. У того лицо окаменело, он пятился назад, а монах полз к нему на четвереньках, сипел и задыхался.
— Спаси меня… они там… они…
По белому от страха лицу рассветного брата катился пот, из глаз бежали слезы. Он упал вперед, словно из последних сил вцепился скрюченными пальцами в куртку Мартина.
— Умоляю…!
И снова все закрутилось очень быстро.
Каэрден что-то шипел из тени за их спинами.
Мартин замешкался, остановился, и помедлив мгновение, попытался помочь монаху в красном подняться.
У Леу в голове вдруг пронеслось: «Они? Кто это — они?». А еще — хорошо, что она успела натянуть тетиву на лук. Надеялась, что скоро они остановятся на привал и ей удастся подстрелить что-нибудь на ужин. Больше она ничего не успела, ни сбросить лук с плеча, ни потянуться в кожаный колчан на поясе за стрелой.
— Благослови вас небо, — выдохнул монах. Перевел глаза с Мартина на Леу, взглянул ей в лицо снизу вверх и побледнел еще больше. «Эльфийка!» — прошептал он и отшатнулся назад.
А мгновение спустя снова повалился вперед, едва не сбив Мартина с ног, хрюкнул, судорожно дернулся и застыл. Из его спины торчала стрела.
Двое — нет, трое показались из-за поворота. Лиц не видно в темноте, но все как один здоровые и широкоплечие; у одного в руках лук, у другого дубина, у третьего что-то вроде широкого тесака.
— Лайл, полоумок, по ногам стрелять нужно было! — надсадно дыша проговорил тот, что с дубиной. — На кой он нам мертвым сдался?
Лучник отмахнулся.
— Одним больше, одним меньше — какая разница?
— Вот сэр Конор тебе объяснит сейчас, какая разница, — проворчал тот. Лайл снова махнул рукой.
— Это раньше он сэром был, а сейчас такой же мужик, как я и ты. Захочет мне что-то сказать — я ему сначала рот закрою, а потом глаза. Так что… ох ты, а там у нас кто?
Все трое приблизились — те, что с тесаком и дубиной, ступали осторожно, а лучник шагал широко, глухо топая по промерзшей земле.
Леу скосила глаза. Мартин впился взглядом в надвигающегося разбойника, а его рука шарила на поясе, пытаясь нащупать нож. Ее собственные пальцы обхватили рукоять лука, скрытого под плащом, и от волнения слегка подрагивали. Это плохо. Нужно…
— У нас нет денег, — окликнул Мартин. — Честно, если бы были, мы отдали бы вам, вольные братья. Но мы простые крестьяне, так что…
— А давай-ка я все-таки проверю, -гоготнул лучник, подходя ближе. — Глядишь, найду монетку-другую.
— Лайл, ослабони! — подал голос его товарищ. — Знаешь ведь, мы местных не трогаем. Сэр Конор тебе…
— А где ты тут местных увидал? Вот козлоперы вы тупые, что ты, что Кормак! Выговор не здешний, так на севере разговаривают. Честное слово, три седьмины как я в вашей шайке, а уже вижу, что вы слюнтяи пустоголовые, а не вольные братья… Ладно, пацан, выворачивай карманы. И ты там, в плаще, тоже.
Он сделал еще один шаг вперед.
— Стой на месте! — крикнула Леу. Ей наконец удалось перебросить лук с плеча в руку, но в последний момент он зацепился за край плаща. Вот же!.. И где этот треклятый Каэрден⁈
Лайл осклаился. Подошел еще ближе, так, что теперь Леу ощущала исходящий от него запах — грязь, пот, еще какая-то гадость.
— Ух ты, да это цыпа. Чур, моя. Слыхали, козлоперы? В лагерь ее приведем, чтоб никто ее не касался. Я сам ей…
Следующие слова она не поняла, да и времени вслушиваться в болтовню этого борова не было. Он подошел совсем близко — свалявшиеся светлые космы, заросшее щетиной широкое лицо, щербатый рот, облезлая куртка с кусками грязного меха. Его товарищи что-то орали за спиной у Лайла, тот ухмылялся и тянул к Леу толстые кривые пальцы.
Проклятый лук совсем запутался в складках плаща, никак не хотел отцепляться. Она лихорадочно дергала его, даже забыла, что может просто сбросить плащ вместе с капюшоном. Мартин шагнул вперед, замахнулся, разбойник с кряканьем взмахнул рукой в ответ, и того отшвырнуло в сторону. Леу успела различить топот ног — из-за поворота приближались новые
