справедливо, ведь все в жизни ощущается только в контрастах.
Три мира обитания в разных потоках сущего, три разных по своей природе создания, были связаны в едино. Боги, духи и люди жили одной, единой жизнью, соединенные одной нерушимой нитью судьбы. И основой этого было учение высшего строителя реальности – Бога Рода, данное нам во время сотворения этого безумного, как он сам его назвал, мира под названием – Земля.
Хранилось оно в нерушимом завете, никем не охраняемое (Кто мог покусится на фолиант самого создателя?), в пещере, на самой вершине горы Аргоран. Тысячелетиями оно поддерживало порядок в мире, наполняя его энергией самой жизни.
Дед глубоко и тяжко вздохнул дымом и задумался, погрузившись в воспоминания. Потом резко очнулся, вскочив на ноги, и забегал, туда-сюда, словно отмеряя шагами расстояние, пыхтя дымом как паровоз, выплевывая в злобе слова, и сверкая наполненные гневом глазами.
– Нашлась тварь. Даже, как потом оказалось две. Кацикин, бывший паромщик на реке смерти – Смородине, и охранник у Калинова моста, по имени Горын. Они служили рядом, один, перевозил, а другой направлял умершие души в объятия Мораны, вот и сдружились там, затеяв недоброе. Недовольны были, видите ли, они, своим положением, все им хотелось больше славы да власти.
Дед злобно сплюнул, и опустился снова на поваленный ствол, выпустив облако дыма из никогда не затухающей трубки.
– Никто не знает, как это у них получилось. Но они забрались на гору Аргоран, и перекрыли выход силы из фолианта. С тех пор гибнет наш мир. Медленно, но, верно. Боги теряют искры веры от прихожан в храмах, и истаивают в небытие. Духи больше не питаются энергией природы, и теряют силы, а люди, постепенно меняют честь на злато. Конечно, этот процесс не быстрый, но его последствия уже ощущаются.
Не знаю, как у вас там обстоят дела в будущем, мал ты еще для таких откровенных знаний, но мне кажется, что богов вы давно уже не видели, а про нас духов только сказки остались. Я прав?
Он посмотрел Федору в глаза, и увидев его подтверждающий догадку кивок, вновь укутался дымом и замотал головой, как китайский болванчик.
– Я так и думал. – Он на долго замолчал, погрузившись в себя, а двое слушателей, сидели, и не смея потревожить, ошарашенные такими жуткими сведениями, так неожиданно свалившимися на них от старого духа. – Но ладно, идти пора, и так задержались уже, со всеми этими божественными явлениями, а то не успеем до ночи из логова Ягиры выбраться. Не хватало тут еще с ней отношения выяснять. Идемте, я вас провожу, хоть и не рассчитывал на такое приключение, но что же теперь поделаешь. Заодно и расскажу по дороге, про то, что от ожидаю от появления в нашем мире нового богатыря.
Он встал, потянулся, хрустнув позвонками, и махнув рукой, пригласив следовать за ним, скрылся в тени деревьев.
Дед оказался шустрым путешественником. Вроде неторопливо переставляя свои короткие ноги, он умудрялся так быстро перемещаться в пространстве, что Федор еле за ним успевал, натужно вдыхая воздух в горящие огнем легкие, и уже с большим трудом сгибая похрустывающие колени. Спазмы боли все чаще прожигали мышцы, и только чудом он еще не упал.
Поначалу он еще с любопытством рассматривал доисторический лес, где соседствовали елки и тропические лианы, которые переплетали колючие верхушки, увешанные шишками, своими побегами-змеями. Можжевельник, такой вроде привычный в его мире – невысокий, здесь вытягивался до исполинских размеров, пугая треском, пересушенных стволов, а вот родные березки, наоборот, кучковались, собираясь островками кустарника, найденная же им полянка черники, вообще привела парня в шок. Сорванная, одна единственная ягода с трудом помещалась в ладони.
Все было перевернуто в этой доисторической природе с ног на голову. Здесь совершенно не соблюдались привычные в его прошлом мире пропорции, а сочетания тропической растительности, с растениями северных лесов его родины, просто создавало впечатления нереальности происходящего. Но любовался он эти всем не долго. Скоро навалилась усталость и боль, а все мысли свелись только к одному – как не упасть, и не завыть от бессилия, и потому проснувшееся было любопытство, пришлось засунуть далеко за пазуху своего хриплого дыхания.
Высокая трава, густым ковром покрывающая сырые, болотистые края, хлюпающей под ногами хвоей, тропы, медленно раздвинулись, и от неожиданного появления из зарослей огромной морды, наш герой ойкнул, и упав, быстро принялся перебирать ногами, в попытке отползти подальше.
То, что он увидел, действительно могло привести в трепет, не только его ранимое, изнеженное цивилизацией сердце, оно также, могло заставить замереть дух и у проставленного воина спецназовца, которого так любят расписывать в героических книгах, как и своим внезапным появлением, так и совсем не дружественным оскалом белоснежных клыков.
Тигр. Даже простого представителя этого кошачьего племени следует обходить подальше, а тут, нос к носу столкнуться с саблезубым экспонатом палеонтологического музея. Даже представить трудно, чувства юноши в тот момент, когда огромная голова, с клыками штырями по сторонам подернутой легким рычанием, приподнятой верхней губы, нависла над ним, принюхиваясь черным, влажным носом к потенциальному обеду.
– Ты тут чего делаешь? – Раздался смешок Чащуна, вернувшего посмотреть, что тут происходит, и в чем задержка. Его резиновая рука молниеносно вытянулась, и ухватила за ус, присмиревшую, и сразу вдруг ставшую какой-то несчастной, жуткую животину.
– Ты в горах должен охотится? Какого лешего тебя сюда занесло? Ах там голодно, а тут место пустует. – Вступил дед в диалог с молчащим, но явно ка-то отвечающим, львом. – А ты в курсе, что это место принадлежит Ягире, и ты можешь скоро продолжить жить ковриком у ее кровати? Нееет. – Он с издевкой протянул последнее слово, и вдруг резко дернув затрещавший обиженно, от такой несправедливости, ус, развернул, в двадцать раз превосходящего его ростом зверюгу, и взревев дымом, пнул того под зад коленом. – Пошел вон отсюда, тупая скотина, не испытывай судьбу, вас и так уже мало осталось!
Потом обернулся к Федору, почесал задумчиво голову, сдвинув на бок гриб-шляпу и передумал.
– А ну стоять. Иди сюда. Остановил он стремительно улепетывающую фигуру хищника, которая, не смея противоречить, понуро побрела назад. – Поможешь нам до опушки добраться. Надо этого богатыря вывезти отсюда, а-то смотри-ка умаялся бедолага.
Дорога.
Федогран ехал на саблезубом тигре.
Попробуйте прокатится на спине не то, что саблезубого, а хотя бы нашего, простого, уссурийского тигра? Даже представить такое тяжело. Ваш покорный слуга даже в цирке такого номера припомнить не может, что уж тут говорить про реальную жизнь, а вот наш герой, который подобную
