автоматика, и, думаю, лет через десять-пятнадцать ее получится сделать. Тогда — да, все население страны препаратами обеспечим, а пока остается лишь сожалеть о тех, кто не сможет их вовремя получить. Но люди все равно все когда-нибудь умрут, так что пока нужно просто сделать их жизнь более счастливой.
— А вы знаете, как?
— Для начала достаточно обеспечить всех продуктами. На основе современных технологий.
— То есть, например, увеличить выпуск удобрений?
— И это тоже. Но что мне нравится, об обеспечении людей продуктами думает здесь очень много хороших людей, причем они не просто думают, а действуют. Я прочитала в газете, что ГЭС у Новосибирска строить начали, а потом планируют построить на Оби еще одну, Каменскую. Если обеспечить орошение Кулундинской степи, то насколько же люди станут счастливее! Десять миллионов гектаров плодороднейших полей!
Станислав Густавович по этому поводу высказался куда как конкретнее:
— Да все уже подсчитали сто раз! Мало того, что страна получит гарантированные двенадцать миллионов тонн зерна, так еще соломы пятнадцать миллионов тонн.
— Наверное, это хорошо. Из соломы будем шляпы плести?
— Можно и шляпы. Но если эти шляпы пропустить через грануляторы, то получится эквивалент примерно восьми миллионов тонн угля. В Краснодаре и на Ставрополье в котлах ТЭЦ сейчас сгорает почти пять миллионов тонн гранулированной соломы, в миллиарды киловатт-часов сам переведешь или мне посчитать? Даю подсказку: кило соломы — это киловатт-час электричества. На колхозных электростанциях столько, на больших — уже почти полтора киловатта. Это с учетом расхода на грануляторы…
— Слава, а что мешает эту Каменскую ГЭС уже сейчас начинать строить?
— В общем-то ничего не мешает. Кроме трех мелких недостатков: недостаток людей, недостаток техники, недостаток материалов. На самом деле еще один недостаток есть, но про деньги-то ты, наверное, и сам догадался?
— И как ты угадал? Но все это, конечно, лишь следствие войны… двадцать миллионов человек…
— Раз уж о людях разговор зашел… Я, когда статистику по Владимирщине готовил, обратил внимание на одну интересную вещь. То есть тогда заметил, посмеялся… а потом подумал, посчитал кое-что, постарался все поподробнее разузнать.
— Ну, делись.
— В стране мужчин очень мало осталось. По России конкретно на сотню женщин детородного возраста — шестьдесят мужчин. В Ярославской и Костромской областях — вообще жуткий провал, там один мужчина на четырех женщин. Ну так вот: на Владимирщине местные власти организовали… я даже не знаю, как назвать. Матерей-одиночек на уровне области всячески поддерживают: жилье вне очереди комфортабельное предоставляют, детей до десяти лет полностью обеспечивают продуктами, обувью, одеждой… вообще всем необходимым. Но и замужним тоже помощь предоставляют просто невероятную. Но что меня всерьез удивило, так они женщинам, которые мужа найти не могут, оказывают услуги… специфические. Помогают забеременеть, но не от мужиков, все же многие женщины с кем угодно… не будут, а… они это называют «искусственное оплодотворение». Сейчас в области уже четыре таких центра организовали, и, хотя ажиотажа в них не наблюдается, но уже довольно многие женщины их услугами воспользовались.
— Это как коров, что ли? А мужиков они для… где берут?
— Вот это меня больше всего и удивило: мужиков они берут большей частью не в области. И даже не в СССР: в Германии, например, открыто несколько центров, где мужчина за приличную плату сдают… биоматериал, в Австрии еще.
— А как…
— А потом этот биоматериал замораживают, причем всерьез так замораживают, в жидком азоте. Говорят, что в таком виде этот… материал может много лет храниться. Я к чему: в таких центрах они гарантируют, что если женщина захочет не одного ребенка родить, то все ее дети будут от одного отца.
— Я даже догадываюсь, кто все это придумал… Но где в области на это средства-то нашли?
— В основном это делается на средства, предоставляемые артелями инвалидов. Хотя — я отдельно это проверил — собственно инвалидов в артелях заметно меньше половины. Зато очень много как раз одиноких женщин…
— У тебя подробная схема функционирования и финансирования этих… центров есть?
— Пока нет, но мне самому интересно стало, как они все это проделывают, не залезая в республиканский бюджет. Все же в области только одиноких женщин, способных рожать, но не имеющих мужа, слегка за сто тысяч… восемь процентов общего населения. Я с товарищем Егоровым поговорил на эту тему, у него сейчас главной проблемой становится то, что одинокие тетки в область со всей страны переехать мечтают…
— Слава, я тебе говорил о подготовке средств на всякий случай?
— Да, миллиардов не обещаю, но уже миллионов на триста можно рассчитывать.
— Возьми из этих миллионов сколько нужно, в Госплане организуй комиссию, которая будет заниматься этим вопросом…
— Демографическим.
— Да. Людей привлекай сколько нужно, но до конца года составь программу, аналогичную Владимирской инициативе, для всей страны.
— И с каких областей ее начинать? С Костромской и Ярославской?
— Сначала программу составь, а запускать ее будем… когда поймем, что мы ее запустить сможем. И по ресурсам, и по финансам, и — тоже не забудь учесть– по медицинскому персоналу.
— Я, конечно, постараюсь, но…
— Она ничего не объясняет, а показывает… показала всем нам, как проблему правильно решать. Думаю, мы заслужим высокую честь называться полными идиотами, если эту ее демонстрацию проигнорируем. И да, по Каменской ГЭС ты мне тоже все расклады подготовить не забудь…
Глава 5
В середине ноября, на очередной встрече с Таней, Иосиф Виссарионович с легкой улыбкой на лице поинтересовался:
— Я теперь могу задавать правильные вопросы? Или вы, как врач, считаете, что товарищ Сталин не готов? Кстати, вы знаете, что Николай Николаевич вас за глаза так и называет «как врач»?
— Он меня так и в глаза зовет, я считаю, что это правильно. То есть он меня так называет, когда хочет услышать именно профессиональное мое мнение — и сразу становится понятно, как ему отвечать.
— Интересно вы рассуждаете. Тогда ответьте мне как врач: что вас, врача, причем, мне кажется, весьма успешного, сделало террористом?
— А почему вы решили, что я была именно успешным врачом?
— Судя по тому, как вы гордитесь, что у вас не было ни одного умершего пациента, из у вас и раньше не было. А ведь вы очень много лет врачом проработали — и я могу сделать вывод, что работали вы великолепно. И внезапно от спасения людей перешли к их уничтожению… Вы ведь сами говорили, что стали именно террористом, хотя было бы неплохо и пояснить, что вы под этим словом подразумеваете: вдруг мы этот термин понимаем по-разному.
— Я этим словом называю человека, который убивает других людей исходя из соображений личной неприязни. Чем вызвана такая неприязнь — это уже отдельный вопрос, возможно мы и его позже обсудим. А что меня заставило стать террористом… В Системе каждая женщина имела право родить двух детей. По крайней мере, закон ей такое право давал. А женщины, имеющие определенные заслуги, получали право на рождение даже третьего ребенка. В Системе численность населения строго регулировалась, но ведь, случалось, и дети умирали… достичь младенческой смертности ниже одной десятой процента просто невозможно, она в реальности колеблется… колебалась в районе двух десятых… да и довольно многие умирают до достижения возраста деторождения, так что право на третьего ребенка вполне достижимо. Но в первый период мне в рождении ребенка отказали, якобы из-за того, что перерыв в обучении резко качество этого обучения снизит, а в тридцать лет, когда по закону я имела право уже на двух детей, мне снова отказали, сообщив, что квоты уже полностью выбраны.
— Квоты?
— Я же сказала, численность населения строго контролировалась, и ежегодные квоты высчитывались с учетом планируемой смертности. Но в отделе контроля рождаемости не учли одной мелкой детали: врач второй категории — а я ее получила сразу по окончании медицинской школы, что вообще не каждый год случается — имеет доступ ко всем медицинским записям всех жителей. Я выяснила, что несколько сотрудниц службы контроля рождаемости получили разрешения на третьего ребенка, вообще не имея никаких заслуг — но они были родственницами руководителя регионального отдела. Ну и подумала, что если они умрут…
— А если бы другие женщины отказались от рождения детей? Или бы не смогли их родить… ну, по каким-то медицинским показаниям?
— Как это — отказались? Если у них какие-то проблемы со здоровьем выяснились бы,
