Батый решения не вынес, а приказал ждать его ханского вердикта. После этого князей и оба наших посольство заперли на Русском дворе, и жизнь наша стала еще тоскливей. Правда, я промучился там недолго, через неделю меня вызвал темник Турслан Хаши и передал указ хана возвращаться в Тверь и передать тебе, Фрязин, ханскую басму с приказом явиться к ханскому двору на суд.
Он вытащил из висящей через плечо сумы свиток в кожаном тубусе и подал мне.
— Вот она!
Беру послание, но распечатывать не спешу, и так все понятно. Обоих князей в лучших монгольских традициях взяли в заложники, но вероятнее всего, не тронут, пока я не приеду. Те предложения, что я изложил в тайном письме Турслану Хаши, очевидно, заинтересовали хана, но он хочет увидеть действительное подтверждение обещанных возможностей и только после этого уже решить, кого ему выбрать, меня с Андреем и Ярославом или Александра с Даниилом.
«Что ж, — еще раз утверждаюсь в правильности своих предыдущих умозаключений, — риск велик, но и ставка высока! В случае успеха можно не только получить торговую Волжскую артерию и приток азиатского золота на русский рынок, но и возможность вообще перевернуть всю историю отношений с Ордой. Ведь не важно, кто считает себя господином, куда важнее в чьих интересах принимаются решения!»
Все эти мысли стремительно проносятся у меня в голове, а в нацеленном на меня взгляде боярина застыл невысказанный вопрос — так ты поедешь в Орду или нет⁈
Фрол еще не знает о моих приготовлениях, и его тревога понятна. Жизнь его воспитанника напрямую зависит от моего решения, и теперь мой замысел ему уже не видится таким однозначным как ранее. Сейчас, наверняка, его терзают сомнения, а вдруг этот мутный фрязин устроил все это, чтобы устранить князей руками Орды и подмять всю власть под себя.
Глядя на взволнованное лицо княжего наперсника, не могу удержаться от иронии.
«А что, будь у меня в целях прибрать всю власть на Руси, вариант был бы неплохой!»
Мысленно поиздевавшись, успокаиваю боярина.
— Не переживай, Фрол Игнатич! Еду я! В конце мая, как большая вода сойдет, так и двинусь в путь!
Тот выдыхает с нескрываемым облегчением и сразу начинает прощаться.
— Вот и все, вроде бы, рассказал, так что пойду я! Дома еще не был, там поди уж заждались, да и сам я устал немного с дороги!
Я не препятствую и, не уставая благодарить за службу, провожаю боярина до дверей, но едва он выходит, как радушная улыбка тут же сходит с моего лица.
Повернувшись к Калиде, задаю не менее волнующий меня вопрос.
— Гонец от Ерша был⁈
Тот утвердительно кивает.
— Прямо перед приездом боярина примчал.
Это еще одна проблема из числа тех, о которых ты не догадываешься, пока они не валятся тебе как снег на голову. Имя этой проблемы Роман Михайлович Старый. Князь Брянский.
Тогда осенью, отпуская его дружинника, я очень надеялся, что разум возьмет верх над обычной привычкой Рюриковичей сначала бросаться в драку, а потом уже думать к чему это приведет. Тем более, что вместе с ним, я отправил князю письмо, где крайне вежливо и спокойно предлагал ему решить дело миром. Даже выход ему предложил, мол землю эту я готов взять у него в аренду и платить за нее разумную ренту. Но нет же! Князь Роман либо остался верен традиции — сначала драться, потом думать, либо посчитал мое миролюбие слабостью, только в конце февраля он решился проверить меня на вшивость. Внезапно появившись с дружиной под стенами Тулы, он попытался взять ее штурмом. Рота стрелков, оставленная гарнизоном, показала себя на высоте и штурм отбила, но князь не угомонился, а взял крепость в осаду.
Воевода гарнизона Петр Сухой сумел послать весть о нападении, но пешком и обходя Брянские заставы, гонец добрался до Твери лишь к концу марта. Сразу же был поднят по тревоге полк Ратиши, и две его бригады немедленно выдвинулись к Туле.
Мне эти разборки сейчас совершенно не в жилу, и мое нетерпение в ожидании известий понятно. У меня в голове Орда и будущие судьбоносные переговоры, а судьба вновь тыкает меня мордой в мелкопоместные разборки с князьями.
Поднимаю нетерпеливый взгляд на задумавшегося Калиду, мол не тяни, рассказывай, и тот спохватывается.
— Так это…! Все, тихо там уже! Роман Михайлович как прослышал, что помощь осажденным идет, так и ушел восвояси, бой принимать не стал.
«Ну вот и что теперь…! — В сердцах крою за идиотизм всех князей мира. — Оставлять без ответа такую выходку нельзя. Не в вакууме живем, все всё видят, и ежели одному спустить, так остальные тут же на голову сядут!»
Словно услышав мои мысли, Калида продолжает.
— Ерш встал лагерем у Тульского острога и спрашивает, что ему делать дальше, преследовать брянских или нет⁈
У меня достаточно сил, чтобы справиться со строптивым Брянским князем, но насколько я знаю, Роман Михайлович пользуется поддержкой горожан. Значит, Брянск вступится за него, закроет ворота и сядет в осаду.
«Что мне тогда делать⁈ — Мрачно морщу лоб. — Жечь город, убивать ни в чем не повинных жителей⁈»
Такой вариант мне совсем не нравится! Для меня Брянщина такая же русская земля, как и Тверская или Владимирская. Непроизвольно бросаю на Калиду вопросительный взгляд, мол что ты думаешь, и вижу, как в глазах моего друга блеснул злой огонек.
— Подобную выходку спускать нельзя, и надо бы ответить так, чтобы не тока Роману Старому, но и всем другим-прочим неповадно было.
«И ты туда же!» — Раздраженно пробурчав про себя, вслух замечаю не менее язвительно.
— Ты ж всегда за мужика простого ратовал, а тут на тебе, предлагаешь деревеньки крестьянские пожечь да Брянск спалить к чертям!
Калида смутился, но тут же развел руками.
— А что делать, коли по-другому никак⁈ Не мы эту свару начали! А не ответишь жестко, так завтра изо всех щелей недовольные попрут, да и союзные князья передерутся меж собой, им тож есть что делить.
«Справедливость в словах Калиды есть, тут не поспоришь, — мысленно подтверждаю правоту друга, — но такое решение порождает порочный круг. Он ударил меня! Я его да посильнее, чтоб упал и лоб расшибил! Он разозлился, поднабрался сил и вновь за свое… И так до бесконечности! Нет, такая карусель мне не подходит! Мне нужен вариант, чтобы я мог и силу свою показать, и землю Брянскую не зорить».
Как
