те страшные, провалившиеся в себя глаза Вайдотаса.И что-то в тот момент внезапно толкнуло его так, что Пелюша вздрогнул всем телом, как собака, вылезшая чудом из проруби, вздрагивает, прежде чем отряхнуть с себя стылую воду. Но это всего лишь Конрад — вот уж и впрямь Дьявол, в такой-то момент! — тихонько коснулся руки Сквайбутиса:— Пора за дело, герцог!Пелюша мрачно усмехнулся — и этот туда же! Всю дорогу от Кенигсбергского замка до летнего полевого стана оба старших над остальными немца почтительно обращались к князьку не иначе, как «господин герцог» или, для краткости, Ducem. Но Сквайбутис чувствовал внутренне, что относятся к нему и «господин Мален», и особенно «господин Конрад» без какого либо почета и уважения, скорее, с плохо скрываемым презрением.— Тронулись, — одними губами двинул свой отряд вперед Пелюша, и Конрад, безусловно услышавший его и понявший правильно, тут же махнул указующим жестом на полевой стан своим стоящим поодаль оружным. Немцы поднялись в седла минут за десять до того, и теперь не спеша, не горяча коней, а наоборот, сохраняя их силы для последнего страшного рывка, двинулись вверх по холму, сохраняя все же некое подобие загонного строя. Ровно до того момента, как звук горна пригласит их в стремительную, веселую, сокрушающую всех и вся на пути конную атаку.....Игнат увидел темную конную массу, движущуюся к стану от недалекого леска, первым и даже успел подумать, что это князь зачем-то вернулся, али приключилось в пути что-то, что возвращения потребовало. Но тут же стремительно обожгло: дружина в любом случае возвращалась бы в колонном строю, а эти поднимались, выстраиваясь выгнутым наружу от центра серпом, как загонщики на охоте.Дружинник нашел глазами своих товарищей, Степана и Илью, те тоже уже зорко всматривались в сумерек — перестук сотен копыт ясно был слышен во влажном вечернем воздухе, по сравнению с летней дневной жарой заметно похолодало. «К утру роса выпадет, пожалуй, — решил Игнат. — Только будет эта роса кровавой». Легким привычным движением потянул из ножен тяжелый боевой меч — отказалась дружина брать в свадебный поход парадное воинское оружие, и не зря, оказалось! И показал взглядом княжьим воям, чтобы хоть с десяток поменьше пьяных, да покрепче видом вокруг себя в чувство привели, да внимание их на восток обратили......Федор в доме скорее почувствовал, чем услышал приближение отряда Пелюши — полтора десятка лет граничного служения многому научили. Первое познание тел друг друга вышло у молодых жарким, стремительным, но недлинным — а куда спешить, впереди ведь целая жизнь, правда? Так что вскоре уснула Вайва-красавица, разметав по пуховой подушке длинные спутавшиеся волосы и доверчиво уткнувшись лицом куда-то подмышку княжичу. Федор поднялся с кровати, осторожно сняв с плеча и погладив нежно руку жены, умаявшейся и оголодавшей за два дня свадьбы — то нельзя, а то ноаые родичи не так посмотрят, да? И потопал тихо босиком к оконцу, выходившему на восток.Распахнул прикрытые от погляда ставни и слепо уставился в сгущающуюся темень, сам не веря виденному: это кто же в здешних краях такой дерзкий, что решил сразу же после отбытия княжеского поезда великой свадьбой поживиться? Судя по по повадкам и строю, поднимавшемуся по холму к стану, были то явно не разбойники. Федор зябко дернул плечами — была за ним такая приобретенная где-то в дальних походах привычка, так всегда случалось с ним перед хорошим боем — и неслышным шагом двинулся к оружию, сложенному на лавке в дальнем углу. Эх, жаль, что не успеет он вздеть толком кольчугу! Княжич осторожно двинул лежавший поверху щит и — замер, потому что за спиной раздалось тихое, почти шепотом:— Что делается, Феденька?Медленно обернулся к родным распахнутым чистой голубизной глазам, мысленно коря себя, что не встал достаточно осторожно, потревожил, видать, все же любушку-любаву, что нежилась в счастливом сне где-то далеко от этого летнего стана, где-то в небесных чудных полях гуляла наособь, поди. Нет, не наособь, вместе с ним, с Федором, конечно же...— Лихие люди, Варенька, — заранее договорились молодые меж собой, что сразу после свадьбы величать Вайву будут новым именем — зачем ждать святого крещения. — Кто они — не знаемо. Надо поглядеть, может, и обойдется.— Нет, любый, не обойдется......Пелюша ехал почти в середине строя и никуда особо не торопился. В конце концов, тот, кто разделывает и раскладывает мясо в общем котле, тот и пальцы облизывает — не переживал нисколько «герцог литовский» за свою законную часть добычи. Пусть немецкие оружные и припрячут под пяток монет из сорванных с женщин тяжелых парадных монист и красочных — к свадьбе же ж! — головных уборов, из мужских ли кошелей, все равно соберут практически всё отобранное, найденное, поднятое в один кошт рейтеры, откуда уже и будет делиться добро.Важнее сейчас было другое, куда более трудное, на взгляд Пелюши. Предстояло ему еще до начала схватки — да чего там, какой схватки, просто бойни, не ври себе, «герцог литовский»! — определить, где находится его первый обидчик, тот самый Вебра Клаусгайла, и самому, обязательно самому довести месть до разумного, с точки зрения Пелюши, исхода. Потому что если этого клятого Вебру прибьет кто-то из немцев или их оружных, так позором и страшным унижением до конца дней его станет этот поход на летний стан для Сквайбутиса! Пошел за шерстью, а вернулся без нее и еще и стриженым.Конрад несколько ускорил коня, то же сделали и его рейтеры. До вольно раскинувшегося на вершине холма свадебного лагеря оставались считанные десятки метров, вот-вот начнется потеха! Недовыпивших среди гостей было мало, а пьяная удаль, вопреки бродящим по миру легендам, крайне редко подкрепляется столь же безусловной воинской, да и просто бойцовой выучкой.Это только в смешных по своей бессмысленности пересказах какой-то изрядно приложившийся к пиву или к браге мужичок вряд разметывает толпы супротивников голыми руками. Скорее наоборот, после второго-третьего шага слепо спьяну споткнется, тут его и затопчут. Да и то, что выпивка якобы силушку в разы увеличивает — не знал доподлинно ни одного такого случая в жизни Пелюша.Другое дело — русичи. Вот с кем даже хваленым орденским немцам придется изрядно повозиться! Мало того, что не пили, скорее, усы в пиве мочили из уважения к молодым, да и всей свадьбе в целом, так еще и оставались, несмотря на праздник, в полном доспехе, которому, как уверенно знал Сквайбутис, полной завистью завидовали даже далеко к западу от берегов Вислы и Одера. Мечтал о таком оружии, знал это Пелюша, и Орден,
