я стану старым, немощным и дряхлым, а дети мои подрастут, я надеюсь, что буду сидеть под этим дубом, пить, есть и с теплотой в душе вспоминать эти молодые, наполненные всякой всячиной деньки.
— Эх, молодость… — Словно от одних мыслей о пенсии постарел на сотню лет, смеясь со своих идей, вновь перевожу своё внимание на кристалл в моей руке. Кусок чистого, прозрачного стекла с продетой через него веревочкой. Личная разработка заботливой, желающей вытащить из меня максимум силы Эсфеи. После того, как кузнец взялся за выполнения заказа для Зуриэль, богиня пожелала усилить своего ангела дополнительным магическим источником. Иными словами, безделушка в моей руке представляла из себя фэнтезийную банку на ману, прибегнув к помощи которой, ангелок вновь бы смогла вернуться в свою боевую форму.
Пока все усердно работают, трудятся в поте лица во имя нашего всеобщего блага, я, тепло одевшись,усевшись на деревянной колодке, учусь управлять потоком своей силы. Попутно приглядывая, чтоб никто не отлынивал. Подобно дымку от электронной сигареты, туман, то серый, то белый, то чёрный, заполняет стекляшку в моих пальцах, перемешиваясь, становится одного серого цвета и всё плотнее и плотнее. Предела наполненности этой вещицы я не знаю, Эсфея просила не бояться его сломать и постараться отфильтровать ману, сделав её либо чёрной, либо белой. Но, бля… тут ни той, ни другой, серая каша какая-то. Всё запуская и запуская в камень ману, постепенно стал чувствовать, как в горле начинает першить, как начинают замерзать мои пальцы, просыпается жажда, на смену которой приходит лёгкое головокружение и… когда кончики пальцев стали дрожать, я решаю остановиться, взять перерыв, восстановить силы. Слабость и усталость такая, как в момент создание галеры, охватила тело. Этот камень, он и вправду мог вместить в себя столько сырой, необработанной маны? Невероятная игрушка… сука, мне даже интересно, сколько она ещё вместит в себя, сколько продержится. Ведь всё, до чего раньше я прикасался с целью разрушить при помощи маны, так или иначе превращалось в пепел, вопрос заключался лишь в количестве маны, времени и моём личном интересе. Чисто из принципа мне захотелось разрушить эту вещицу, показав высокомерной Эсфее, что она меня недооценивает.
Спустя где-то час, когда первые ведра мелкого и крупного камня стали засыпаться в утрамбованный ров, что в дальнейшем должен был стать дорогой, я, отдохнув, хлебнув отварчика с травками, вновь взялся за напитку кристалла маной.
Молодые кролли-фермеры сновали туда-сюда, носили в центр деревни картошку, те, кто ещё младше, сортировали по кучкам, после вновь приходили взрослые кролли, забирали семянку, шли её сажать. Оставалась лишь крупная, которую детишки, показушно оставляли неподалёку возле меня. С каждым новым ведром картохи становилось всё больше, а настроение ребятни всё лучше. Сначала они меряли размер кучи по высоте своих голов, потом ушей, а после даже в прыжке. Постепенно подпитывая кристалл, я пытался понять, зачем ушастое дурачьё несёт всё и сразу в деревню? Разве не проще было складировать всё прямо в поле, там отбирать семена и сразу их сажать? Может они хотят, чтобы я видел, что ничего не украдено, или же, просто боятся нападения, из-за которого у них могут отнять припасы? Странные ребятки, и странности их я никогда до конца понять не смогу.
Кристалл всё принимал и принимал в себя ману. Как бы я не пыхтел, не тужился, цвет его оставался всё таким же мутным, и сам он, словно не имея дна, всё всасывал, всасывал и всасывал в себя мою ману. Солнце успело частично спрятаться за горы, а я, едва живой, уставший, что бык, продолжал тужиться, надеясь, что эта дрянь наконец-то сдастся, заполнится и, изменившись, признает меня не в рот ебанным магом тысяча первого уровня.
— Господин, мужчины инквизиторы просят разрешения помочь детям в сборе урожая. — Голос показавшейся Зуриэль отвлёк меня от дел. Сдавшись, я опускаю руки, небрежно роняя кристалл в грязь. Не вышло. Он, всё ещё цел, невредим, я проиграл битву какой-то стекляшке, нихуя я не маг тысяча первого уровня.
— Хорошо. Пусть помогут. — Трясущимися пальцами подняв бижутерию, отряхнув от грязи и протянув ангелу, замечаю как та, вроде бы как всегда, спокойная с покер фейсом резко начинает заливаться краской.
— Ещё что-то?
Ангел кивнула.
— Вы ещё мерки какие-нибудь снимать будете? — От слов её я и сам стыдливо раскраснелся. Бля, ну переборщил я чутка, что теперь, каждый раз она мне это вспоминать будет⁈
— Не переживай, такое больше не повторится.
— Не повторится что? — Как муха на говно, почувствовав мою слабость, робость и неуверенность в себе, явилась Эсфея. Я просил Зуриэль не рассказывать о случившемся богине, и судя по её молчанию, а так же отсутствию подъёбов со стороны древней, обещание своё она держала. — Ай, ладно, не важно, что это за убожество? — Тыкнула пальцем в кристалл Эсфея, — я говорила тебе учиться разделять ману, а не…
Переняв кристалл, Эсфея резко заткнулась, косо поглядев на меня, обратилась к Зуриэль.
— Ты что-то с ним делала? — Ангел растеряно замотала головой. Может, мне всё же удалось удивить Древнюю? По глазам её хмурым, вечно недовольному лицу, сложно понять, та злилась или удивлялась. — Матвей, а ты как, умирать не собираешься?
— С хуя ли я должен умирать? Нормально всё. — Ответил я.
— Псих ненормальный, тебе лечиться надо. — Забрав кристалл, Эсфея передаёт мне новый. Кажется, она всё-таки недовольна проделанной работой.
— Да что не так то?
— Ничего. Идём, Зуриэль, поможешь мне кое в чём.
Про себя повторив всё то, что я думаю об этой сучке, отправляюсь за пределы деревни, в поле к своим трудягам. Времени у нас до момента, когда стемнеет, максимум час, успею порастыкивать семян, может смогу развеяться, отвлечься от дурных мыслей и воспоминаний той запретной, я бы даже сказал, неприкасаемой ангельской груди.
— Такая упругая… эх…
— Староста, беда, беда, староста! — Крича, чуть ли не от ворот, поднимая ненужную панику нёсся ко мне Обба. Какого хуя мой наместник Озёрного форта делает в деревне? Блять, не может быть…
Очень дурная мысль посетила мою голову.
— Что с Озёрным? — Едва тот добежал, тряся парня за плечи, спросил я.
— Всё… ох… всё с Озёрным в порядке, пока… — С глазами полными ужаса,
