Идеи, порожденные невежеством или поверхностным взглядом на мир, всегда примитивны и чаще всего бесполезны. Но если за ними стоит реальное знание и подлинная страсть, они гораздо убедительнее. На самом деле все просто: творческие замыслы рождаются тогда, когда наше воображение настроено на творчество.
Идеи, порожденные невежеством, неизменно примитивны и чаще всего никуда не годны.
Мир искусства давным-давно отверг бы Марину, если бы не ее абсолютная творческая честность. Ей мало того, чем довольствуется большинство художников. Она просит нас сделать решительный шаг и всей душой поверить: ее перформансы – это не театральные мизансцены, мы не просто зрители, а составная часть живого, «дышащего» произведения искусства.
Чтобы убедить в своей правоте скептически настроенную публику, художнице требуются не только мастерство и опыт, но и смелость, и уверенность в себе – качества, необходимые для любого созидательного действия. Чтобы развить их в себе, нужно время, а порой, признается Марина, и сторонняя помощь. Для нее таким помощником стал немецкий художник-перформансист Улай[5], с которым она сотрудничала в начале своей карьеры.
Они познакомились в 1975 году в Голландии, куда обоих пригласили для участия в телешоу. Улай приехал на передачу в довольно странном обличье: половина лица у него выглядела типично мужской – бритая голова, черная борода, мохнатые брови; зато вторая была чисто выбрита и покрыта толстым слоем грима. Картину дополнял каскад рассыпанных по плечам темных волос. Наполовину мужчина, наполовину женщина, как раз во вкусе Марины.
Следующие несколько лет они в фургоне кочевали по Европе, мылись на заправочных станциях и представляли свои перформансы на второстепенных фестивалях и других малоизвестных площадках. Для Марины это был чрезвычайно плодотворный в творческом отношении период. Общество близкого по духу и амбициозного спутника наполняло ее новой энергией и отвагой.
В жизни истинного художника роль творчески мыслящего напарника огромна: он способен придать их совместной работе мощный импульс, что в итоге приведет к результатам, которых в ином случае было бы трудно достичь. Вспомним, к примеру, полемику Альберта Эйнштейна с Нильсом Бором и творческое сотрудничество Джона Леннона с Полом Маккартни. Похожие отношения сложились и у Марины с Улаем.
То, чем они занимались в те годы, отныне – часть истории искусства. А начиналось все с их стремления исследовать границы искусства и человеческой выносливости, что обернулось проверкой на прочность их взаимоотношений и их болевого порога. Любопытство Марины заработало на полную катушку.
В перформансе «Вдох/Выдох» (1977) Марина и Улай вставали на колени лицом друг к другу, затыкали ноздри папиросной бумагой и в едином ритме дышали рот в рот. Спустя некоторое время из-за нехватки кислорода и избытка углекислого газа их охватывала дурнота, они принимались раскачиваться и в конце концов, не выдерживая, хватали ртом воздух и падали навзничь.
Марина Абрамович, Улай. Вдох/Выдох, 1977
В 1980 году они создали еще одно физически и эмоционально напряженное произведение под названием «Энергия покоя». Художники стоят лицом друг к другу, но на этот раз между ними большой лук, заряженный стрелой. Острие стрелы направлено точно в сердце Марины, которая держится за середину лука; Улай оттягивает тетиву. Они стоят, слегка откинувшись назад, и держат равновесие благодаря туго натянутому луку.
Случись одному из них дрогнуть, оступиться или упасть, Марину ждала бы неминуемая гибель. У каждого на груди прикреплен микрофон, и через наушники они слышат стук своих сердец.
Человек, не видевший этого перформанса своими глазами, может подумать, что мы описываем драматичное театрализованное действо, хотя не стоит забывать, что иллюзия – неотъемлемая часть искусства. Ничто никогда не бывает в точности таким, каким кажется. Но история уже вынесла свой вердикт: это не банальные фокусы, состряпанные Мариной и Улаем ради забавы, а глубокие художественные произведения, ставящие вопросы о хрупкости человеческой жизни, неизбежности смерти, границах доверия между людьми и пределах терпения боли. Эти произведения продолжают волновать нас всех – не только художников – и сегодня, потому что их авторы вложили в них свои сокровенные мысли и душу.
Сотрудничество художников может принести неожиданные, иногда – только с его помощью возможные – результаты.
При подготовке каждого перформанса Марина и Улай подолгу разбирались, как функционирует человеческое тело, вникали в физические законы, управляющие движением тел. Они не один год посвятили изучению психологии. Из обширных знаний и опыта родилось вдохновение и желание экспериментировать, в свою очередь способствовавшее появлению оригинальных и глубоких идей.
Разумеется, Марина и Улай – не единственная пара перформансистов, оставивших след в истории искусства. Были и другие художники, работавшие в жанре парного акционизма и добившиеся международного признания. Например, Гилберт и Джордж[6] создали в своей мастерской в лондонском Ист-Энде канонический образец художественного перформанса и крупномасштабных фотомонтажей, по-новому осмыслив природу скульптуры и разрушив ряд социальных табу.
По их мнению, в творчестве важнее всего честность художника. Если ты сам к себе не относишься серьезно, не жди, что другие станут воспринимать тебя всерьез: «Заставь весь мир поверить в тебя и дорого платить за эту привилегию».
ЗАСТАВЬ ВЕСЬ МИР ПОВЕРИТЬ В ТЕБЯ И ДОРОГО ПЛАТИТЬ ЗА ЭТУ ПРИВИЛЕГИЮ
Гилберт и ДжорджИм это удалось и удается по сей день. Крупнейшие музеи современного искусства покупают и выставляют их работы. Гилберт и Джордж представляются «джентльменами Эдвардианской эпохи», что на первый взгляд кажется милой шуткой, пока вы не поймете, что это – часть арт-проекта, инициированного десятилетия назад, и на вас не повеет чем-то темным, а шутка не обернется черным юмором.
Выступая в жанре перформанса, они называют себя «живыми скульптурами», а свои тела – инструментом, помогающим им исследовать занимающие их предметы. Один из таких предметов – это собственно творчество. В середине 1990-х годов они представили перформанс «Десять заповедей от Гилберта и Джорджа»: двое мужчин стоят рядом и с подчеркнуто бесстрастным видом по очереди излагают собственный «гид по творчеству».
