— Ваше высочество, прошу вас, отойдите. Этот выродок убивал наших людей. Я собственными глазами видел, как его проклятые собратья умерщвляли жителей Олдрича и Кертуолла. Они не знали ни жалости, ни сострадания. Я не могу оставить его в живых.
— Нет, ты оставишь его в живых, — непререкаемым тоном произнес Баррик. — Он выполняет важное поручение.
— О каком поручении вы говорите?
— Не знаю. Но я вижу на нем знак и слышу голоса, которые этот знак рождает в моей голове. Если мы не поможем ему, многие… из нашего племени погибнут. Я говорю о… смертных людях.
Неуверенность, звучавшая в голосе юного принца-регента, поразила Вансена. Словно Баррик не был уверен, что сам принадлежит к племени смертных.
— Но откуда вам все это известно? И кто эта повелительница, о которой вы все время вспоминаете? Уж конечно не ваша сестра. Принцесса Бриони не обрадовалась бы, узнав, что вы хотите оставить в живых заклятого врага.
— Моя сестра тут ни при чем, — покачал головой Баррик. — Я говорю о великой госпоже, которая нашла меня и подчинила себе. Она — одна из высших. Она посмотрела на меня и… узнала меня. А теперь прошу, помоги ему.
На миг взгляд принца прояснился, но потом снова затуманился болью и растерянностью. Так лед затягивает темную поверхность пруда.
— Я… я не знаю, что делать. Как поступить, — пробормотал Баррик. — Но ты должен ему помочь.
Вансен посмотрел в помутневшие глаза принца и понял: юноша не позволит ему умертвить монстра. Капитан уже не раз пытался стряхнуть с Баррика наваждение, но все попытки были тщетны. Если сейчас не подчиниться, не миновать схватки, в которой он может ранить принца. А если это произойдет, как он предстанет перед Бриони Эддон?
Тихонько выругавшись, Вансен убрал в ножны кинжал и принялся снимать с раненого всадника доспехи. Несмотря на холодный день, броня оказалась теплой на ощупь, словно была сделана не из металла, а из какого-то особого неведомого материала.
— Будь проклята черная магия, — сквозь зубы бормотал Вансен. — И зачем я сюда полез!
Каждый час, проведенный за Границей Теней, ставил перед ним тяжкий и опасный выбор.
«Зря я пошел в солдаты, — уныло думал Вансен. — Бедолага, который проверяет, не отравлены ли блюда королевской трапезы, и тот живет счастливее. Если бы я избрал такое занятие, мне не пришлось бы любоваться последствиями собственных ошибок».
Он долго блуждал в безднах собственного сознания и, лишь вынырнув на поверхность, понял, каким глубоким было погружение.
В тот самый миг, когда его взгляд встретился со взглядом женщины из волшебного племени, Баррик Эддон утратил представление о том, что происходит вокруг. Он лежал, оглушенный и беспомощный, ожидающий смертельного удара гигантской палицы, а все события его жизни внезапно утратили связность и последовательность. Словно лопнула нитка на ожерелье и драгоценные жемчужины исчезли в пучине бурлящей воды. Его детство, его мечты, знакомые лица, воспоминания, связанные с Бриони, отцом и семьей, армия демонов из страны теней — все это растворилось в пучине, из которой, отчаянно пуская пузыри, пытался вынырнуть Баррик.
В наиболее ясной части его сознания сохранилась уверенность в том, что он мертв, что гигантская палица нанесла свой сокрушительный удар. И эта женщина, усеянная иглами дикобраза, женщина с пронзительным всезнающим взглядом — лишь последнее видение из мира живых, навсегда покинутого Барриком. Видение разрослось, затмило собой всю предшествующую жизнь, но на самом деле оно — лишь один из пузырьков, вздувшихся в пучине.
Но он вновь обрел себя, вновь обрел способность думать. Он ощущал на своем лице холодные прикосновения ветра и дождевые капли. События его жизни уже не мелькали в чудовищном водовороте, они снова стали последовательными. И все же сказать, что Баррик чувствовал себя странно, означало не сказать ничего.
Он не помнил, что сказала ему женщина из волшебного племени. Однако он твердо знал, что не может противиться ее желаниям. Это было так же немыслимо, как обрести крылья и улететь. Едва увидев ее слугу, всадника без лица, Баррик почувствовал: его нужно спасти. Но как случилось, что он, принц, безропотно выполняет приказы, которых никто ему не давал?
Все, что прежде составляло его счастье, — дом, семья, развлечения и игры — теперь стало чужим и далеким. Все, к чему он был привязан в детстве и отрочестве, когда так боялся утратить рассудок, подернулось призрачной дымкой. И лишь Бриони, его сестра-близнец, по-прежнему оставалась реальной. Она всегда была очень глубоко в сердце брата, и Баррик не сомневался, что даже смерть не сможет изгнать ее оттуда. Воспоминания о Бриони он унесет в царство тьмы, к подножию трона Керниоса. А остальное, раньше казавшееся ему важным, лишь бусины, нанизанные на тонкую нить.
Феррас Вансен не заметил, как безликий всадник очнулся. Несколько часов раненый не подавал признаков жизни, глаза его были плотно закрыты. И вдруг они открылись и сверкнули красным пламенем на отвратительном плоском лице.
Вансен увидел эти глаза, и в голове у него раздалось тревожное гудение — такое обычно производит пчела, заблудившаяся между оконных рам. Он отступил назад, пытаясь угадать, какое магическое средство использует против него обитатель мира теней. Но кроваво-красные глаза ничего не выражали, и гудение, звучавшее в голове капитана, постепенно стихло. Распростертый на земле монстр вызывал не страх, а любопытство.
— Я не могу ему объяснить, — донесся до Вансена голос принца Баррика. — А ты можешь?
— Что объяснить?
Вансен уставился на раненого, который по-прежнему выглядел беспомощным и ко всему безразличным. Если он и готовился к нападению, то очень тщательно скрывал свои намерения.
— Разве ты ничего не слышишь?
Вид у Баррика был растерянный. Он потер лоб и сморщился, как будто от боли.
— Он спрашивает, почему мы его спасли, ведь он наш враг. Но я сам не знаю почему.
— Ваше высочество, ведь вы сами сказали, что мы должны его спасти. Вы не помните?
Вансен умолк, чувствуя, как его медленно затягивает безумие. Ему оставалось лишь цепляться за свой ускользающий рассудок, столь необходимый здесь, за Границей Теней.
— И почему вы говорите, что он «спрашивает»? Этот тип не произнес ни звука, принц Баррик. Он лишь открыл глаза.
— Но я чувствую, что он хочет знать, почему мы его спасли. Сам не понимаю, как это происходит. — Баррик подался вперед, сверля незнакомца глазами. — Кто вы такой? Откуда я вас знаю?
Обитатель мира теней вновь устремил на них глаза. И Вансен ощутил — пчела, проникшая в его голову, опять ожила. В ушах зашумело, словно он слишком долго сдерживал дыхание.
— На этот раз ты не мог не слышать.
Баррик прикрыл глаза, словно внимал завораживающей музыке.
— Ваше высочество, он ничего не сказал! Клянусь Перином, повелителем Небес, он ничего не сказал! Да и не мог сказать — ведь у него нет рта!
