Тогда девочки будут бить магией, а мы зачищать все, что после этого еще будет шевелиться.
— Значит, девочки учат магию, а мальчики, как всегда, отлынивают, — хмыкнула Лена. — Змей, в следующем году тебя будут турнирить, в смысле стравливать с не пойми чем, так что учти.
— Ты сначала доживи, — мрачно прокомментировал товарищ капитан. — У нас еще дементоры, собака страшная — две штуки. Завалить бы обоих…
— Для оборотня серебро нужно, — произнесла Лена. — Слу-у-ушай… давай сережек — «гвоздиков» накупим? Устроим акупунктуру зверю?
— Какая интересная мысль, — протянул Виктор. — Свежая и новая…
Луне очень нравилась ее новая семья. Она так ребят и называла — ее новой семьей. Именно они спасли психику девочки, не дав сойти с ума, а то доверие, которое Луне демонстрировали все они, вкупе с заботой и какой-то глубинной нежностью Рона, полностью привязали ее к этим людям. Луна уже не представляла себе жизни без улыбки Джинни, поддержки Гарри и ласковых рук Рона.
* * *
Чрезвычайно радостные Стас и Лена тащили в дом обнаруженный в гараже ящик. Мистер Уизли поначалу возмущался тем, что дети копаются у него в гараже, как у себя дома, но после демонстрации оружия офицерами и скалки Молли, присмирел. Миссис Уизли приняла тот факт, что дети повзрослели, знают больше и очень хотят выжить. Женщине тоже хотелось, чтобы дети выжили, поэтому она помогала им всем, чем могла. Миссис Дурсль, в свою очередь, радовалась отсутствию племянника, так как ей было очень сложно принять факт того, как они с ним обращались все эти годы. Поэтому она отмазывала пацана перед соседями, а мистер Дурсль лечил компрессионный перелом позвоночника в больнице.
Но вот этот ящик оказался настоящим подарком. Просто невозможным, по мнению обоих нашедших его офицеров, потому что в нем было то, что Блэка отпугнет, да и оборотню будет не слишком весело. Открыв ящик под взглядами Вити и Луны, Ленка гордо показала на содержимое, отчего присутствующие, кроме, не понявшей что это, девочки, начали улыбаться так добро и нежно, что с кухни мгновенно исчезли и близнецы, и Перси, и Артур.
— Что это? — спросила Луна, рассматривая маленький желто-красный баллончик.
— Только не нажимай, — предупредил Витя. — Это наша радость. Газ раздражающего действия… Не дихлофос, конечно, но тоже очень хорошая штука. Особенно против собак.
— А против нарглов это работает? — поинтересовалась растерявшая святую наивность девочка.
— Сча-а-а-астье, — очень по-доброму улыбавшийся Витя прижал Луну к себе. — Пойдем, пользоваться научу.
Пока Витя учил Луну пользоваться баллончиком, счастливо улыбавшиеся Стас и Лена прикидывали раструбы и прочие радости к такой вот штуке. То есть, мастерили газовые пистолеты. Молли поинтересовалась, что это такое, и получила натурные испытания на садовых гномах. Стоило разрядить баллон в пару норок, как из оставшихся хлынули отчаянно ругающиеся садовые гномы. Они плакали, чихали, громко ругались, но бежали со всех ног, что очень сильно впечатлило женщину.
— Кудрявой выдать не забудь, — сообщила Стасу Ленка. — Ей точно пригодится.
— А у нее мозгов хватит в дырочку не заглянуть? — с сомнением откликнулся товарищ капитан.
— Вот и проверишь заодно, — хихикнула девочка. — Хватит у нее мозгов или нет.
— Кстати, о проверках, — задумался Стас. — А мы в Косой когда?
— Да хоть завтра, — улыбнулась Лена, наблюдая за тем, как радуется Луна баллончику. — Испортили мы девочку.
В Косой собирались всей толпой, отняв у Ксено Луну, к вящей радости последнего. Мужчина был явно не в себе, но с этим офицеры ничего сделать не смогли, а Луна говорила: «Папа хочет уйти к маме». Понимая, что девочка-сирота в этом обществе — это очень и очень плохо, с Ксено очень жестко поговорили Ленка и Стас, практически выбив Обет из не ожидавшего такого от детей мужчины. И Ксено дал Обет не пытаться уйти, пока Луна не закончит пятый курс.
Часть 9
Во время отпуска с родителями Гермиону убеждали в том, что родителей бояться не надо, и бить ее больше не будут. Девочка поначалу думала, что ее не простили, просто нет формального повода, тогда она начала запоминать свои… нарушения. И приходить за наказанием сама. Мистер Грейнджер вспомнил то, что ему говорил психиатр, поэтому объяснял девочке, почему то, что она себе надумала — не нарушение. Но Гермионе этого было недостаточно, она считала, что должна быть наказана, может быть, даже по попе, хотя это и страшно.
Миссис Грейнджер предложила девочке записывать свои нарушения в тетрадку, а потом записывать, какого она, по ее мнению, заслуживает наказания. Это ненадолго помогло, но потом Гермиона решила, что настолько противна родителям… В общем, не хотят о такую портить ремень. Ее шумная истерика добавила родителям седых волос, но миссис Грейнджер сумела разговорить ребенка.
— Значит ты стерла нам память, а зачем? — спросила миссис Грейнджер.
— Чтобы защитить вас, чтобы Пожиратели не узнали, — ответила Гермиона.
— Как тот факт, что мы бы не знали о тебе, помог бы защитить нас? — поинтересовалась мама.
— Ну у вас бы в голове не прочли обо мне… Ну и если бы я… Если бы меня… — девочка заплакала и тихо добавила. — Вы бы тогда не расстроились.
— И мы тебя не простили? — спросила миссис Грейнджер. — Потому что ты нам не объяснила?
— Я не помню, — прошептала Гермиона. — Я даже не помню, когда решила стереть вам память…
— И папа посчитал, что у меня был инсульт из-за тебя? — прижала ребенка к себе мама, целуя ее.
— Да… — девочка разрыдалась. — Он на меня так смотрел… И ты… А потом я… И ничего… А я…
— Маленький глупый воробышек, — нежно произнесла миссис Грейнджер. — Это были не мы. Мы тебя любим и никогда не будем ненавидеть, понимаешь? Даже если… Мы тебя все равно будем любить.
— Мама… но мне… мне нужно… — Гермиона попыталась объяснить. — Когда наказание, то становится легче вот тут, — она показала по центру груди, а мама тревожно переглянулась с папой.
— Мы подумаем, как тебе помочь, — вздохнул папа.
На следующий день они отправились в местную больницу. Поговорили с кардиологом, потом с психиатром… Девочке сделали рентген, ультразвуковое исследование, мониторинг и наконец что-то нашли. Причем нашли, когда психиатр и кардиолог сели вместе, открыли тетрадку девочки, и…
— Вот ты пишешь, что не застелила кровать и это очень плохо, что ты чувствуешь при этом? — спросил психиатр.
— Мне тяжело вот здесь и немного трудно дышать, — ответила девочка, а кардиолог смотрел на монитор с огромным удивлением.
— А если тебя за это наказать… — психиатр подозвал мистера Грейнджера. — Шлепните ее пару раз.
— Но… — удивился папа девочки.
— Не мне же это делать, — вздохнул врач и повернулся к Гермионе. — Сейчас ты будешь за это наказана.
Пожав плечами, мистер Грейнджер пару раз шлепнул стоящую девочку, которая сначала сжалась, а потом улыбнулась, подтвердив врачу, что ей стало легче. Папе Гермионы на душе было не очень хорошо от этого действия, но, когда Гермиона вышла, специалисты начали ему объяснять ситуацию.
— Значит так, коллега, — начал кардиолог. — У девочки аритмия, причем достаточно серьезная, но проявляется она только тогда, когда мисс Грейнджер считает, что сделала что-то плохое. А вот во время наказания она стабилизируется за счет, видимо, выброса адреналина.
— Что мы можем посоветовать, — грустно вздохнул психиатр. — Нужно учить ее контролировать себя, например, пусть записывает, и пообещать что-то по совокупности, либо… хм… Я с таким никогда не встречался у детей, что случилось?
Мистер Грейнджер рассказал про сон, про наказание, про то, что дочка сама себя накручивает. Он рассказал и о школе, которую сейчас оставить не получится, дав врачам понимание того, что произошло. Кардиолог нахмурился, получалось, что девочка сама довела себя до такого состояния, что встречается, конечно, но редко. А вот психиатр улыбнулся.
— Пусть пишет в тетрадку, но снимается с боли, — предложил он. — Расскажите девочке про аритмию и обоснуйте этим отсутствие таких наказаний. Пусть выбирает что-нибудь другое, раз ей это так нужно — отказ от сладкого, не купить то, что хочется, в таком духе. Раньше или позже ей станет легче.
Поблагодарив врачей, Грейнджеры отправились домой. По дороге мистер Грейнджер объяснил супруге суть проблемы, отчего глаза женщины наполнились слезами. Она не рассказала мужу, что их дочь вернулась
