Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
– Но это же нечестно…
– А разнарядки на план сбрасывать – честно? А рабочих в солдаты забривать – честно? А семенной фонд в рамках сбора налогов уменьшать – честно? – заорал председатель. Череп заместителя исчез, дверь с тихим скрипом прикрылась. – Там, в университете, всякие умники сидят – вот с них и спросишь!
Мать болела уже второй год, старшая сестра уехала в город и пропала. Может, тоже что не так сделала – и угодила в университет…
Уже на пересылке Шурик обнаружил, что ушлый заместитель неправильно проставил его возраст – вместо пятнадцати записал шестнадцать, и теперь шансов обойтись ускоренными курсами практически не осталось.
Первую часть пути он проделал даже с некоторым комфортом – в автомобиле пристава с зарешеченным салоном. Нормально лечь там было сложно, но, подогнув длинные ноги, Шурик умудрился немного поспать.
Потом, в камере на пересылке, он познакомился с другими абитуриентами, ненамного старше него – одного взяли за контрабанду, еще двое попались на мелких кражах.
Обращались с ними приставы довольно терпимо, били нечасто, кормили каждый день. Говорить между собой абитуриентам было практически не о чем – так, о девушках, о своих колхозах, о сволочах-председателях.
Через неделю все темы оказались исчерпаны, анекдоты рассказаны по нескольку раз. И парни уже даже с нетерпением ждали конвоя, который сопроводит их в город, на распределение к куратору.
– А меня небось оправдают! – надеялся глуповатый Небоська. – Небось никому я там не нужен. Мне-то небось и учиться-то не за что, я-то небось и прав во всем!
– Жди! Надейся! – иронизировал Контра, взятый на попытке провезти через границу мешок с иконами. – Нам уже нечего терять. Все, теперь прямая дорога – или на всю жизнь в отстойник, или пробиваться в академики.
Слово прозвучало. Стать академиком мог далеко не каждый – надо было отречься от закона и всю жизнь провести в преступлениях, обязательно перемежая их регулярными посещениями учебных заведений.
Не один год проходил, прежде чем обычный абитуриент становился академиком. А то и не одно десятилетие.
В этот вечер они больше не разговаривали – пару раз Небоська пытался завести свою песню про то, как его отпустят и он вернется в колхоз, но даже его приятель Апочука, второй попавшийся на бытовой краже, не поддерживал беседы.
А на следующее утро в камеру привели новенького. В отличие от остальных, он был одет не в грязную льняную одежду, а в настоящие хлопковые штаны и рубашку из искусственного шелка.
На вопросы новенький не отвечал, только хлюпал окровавленным носом и тер ребра – видимо, хорошо ему досталось.
Его порцию было решено поделить между собой. Шурик внутренне ощутил протест – жаль человека, да и интересно же: кто он, откуда такой, – поэтому чуть-чуть еды он отложил и, когда остальные обитатели камеры уснули, тихо подобрался к новенькому.
– На, – шепнул он, сунув хлеб под нос несуразному абитуриенту, – ешь.
Тот жадно заглотил предложенное, а потом посмотрел на Шурика снизу вверх глазами собаки, которую внезапно погладили после долгих издевательств.
– Как тебя звать?
Новенький вначале промолчал, а потом все-таки ответил:
– Ашур.
Голос его был хриплый, словно прокуренный насквозь – хотя табак стоил безумно дорого, и даже председатель почитал за счастье, если ему удавалось посмолить хотя бы раза два-три в месяц. Такой же голос был у пристава – вот кто дымил не переставая. Шурик вначале радовался, вдыхая редкий и странный дым, а потом его стало тошнить, да так и мутило всю дорогу, то меньше, то больше.
– Тезки, значит. Ты ведь не местный, точно? Не колхозное у тебя лицо. И одежда.
– Я из Ракоповки. Это такое маленькое государство на севере от вас. У нашей семьи нет денег на то, чтобы дать мне приличное образование… – Шурик оторопел. Что же получается – у них еще и деньги за это платят? – А у вас, по слухам, бесплатное обучение. Государство своих студентов содержит. Главное, чтобы было желание учиться. Чтобы сам, своей головой… А меня на границе взяли – избили, в тюрьму сразу!
– В абитуру, – автоматически поправил Шурик. – Образование у нас и вправду бесплатное.
У новичка проснулось желание говорить, он рассказывал про то, как его родители работали, не жалея сил, все для того, чтобы их дети попали в университет, – а Шурик сидел в темноте рядом с его нарами, прислонившись спиной к сырой стене, и размышлял.
Утром он проснулся от жесточайшей судороги, которая свела его тело, заставляя выгибаться в непристойных движениях – благо, остальные спали.
А потом пришел конвой с приставом, и Шурика забрали на распределение.
Куратор долго изучал его документы, затем мрачно посмотрел на парня.
– Потомственный академик, а? – Присутствующие – десяток конвойных, двое приставов и писец – дружно захихикали, подобострастно глядя на куратора. – Что это в документах написано: шестнадцать лет, а по моим данным – пятнадцать? Отвечай!
– Мне пятнадцать. – Шурик воспрянул. Вроде как появился шанс попасть в училище! Там, по слухам, попроще, да и после еще можно устроиться в жизни.
– Все вы так говорите! А кто будет трудиться на благо Родины? У тебя в списке – кражи, хищения, поджог, подлог, изменнические разговоры и подрыв авторитета непосредственного начальства! А также нездоровый интерес к знаниям – неужели ты и вправду не удовлетворился церковно-приходской школой?
– Там мало давали… – Шурик внезапно понял, что священник, выдававший ему книги одной рукой, другой строчил доносы, и от этого ему стало очень грустно.
– Теперь ты получишь то, о чем мечтал. Согласно распределению, пройдешь базовый курс с обязательной сдачей единого экзамена, затем курс философии со сдачей трех экзаменов по основным дисциплинам, с возможностью замены одного из трех экзаменов зачетом, и полный курс механики с обязательной защитой диплома. Обучение будет проводиться в закрытом Тромадском государственном университете.
Пристав, стоявший рядом, пораженно вздохнул – видимо, нечасто ему приходилось слышать такие суровые приговоры.
– Конвой, уведите абитуриента.
Шурик встал, не чувствуя ног, – распределение оказалось коротким, но от этого не менее несправедливым.
Пристав, шедший рядом, тихо говорил что-то – понемногу до парня начали доходить слова.
– …от механики не отделаешься, это основное, а вот философии при правильной апелляции вполне можно избежать, ты, главное, сразу настаивай, чтобы тебе в учебном плане механику первой поставили, и учись получше, с профессурой не конфликтуй, в студенческих пьянках и акциях не участвуй…
Дальше все было как во сне.
Еще сутки он провел в камере с двумя десятками абитуриентов. Все здесь оказались по первому разу, уже прошедшие распределение, но когда они слышали про закрытый ТГУ, то пораженно умолкали.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
