обоснованно ставить вопрос о неясном происхождении этих страниц записки и недостоверности их содержания относительно принятого ЦК ВКП(б) решения о расстреле 25700 польских граждан.
В итоге записка Берии преподносит исследователям целый набор несуразностей. Она зарегистрирована в секретариате НКВД СССР 29 февраля 1940 г., но в ней присутствуют количественные данные от 3 марта, сама записка датирована мартом, но без указания числа и какие-то страницы, то ли первые три, то ли последняя четвертая, перепечатывались.
Самым серьезным нарушением в записке является: несовпадение месяца на записке Берии с месяцем её регистрации. Отсутствие конкретной даты не является чем-то исключительным. Известны записки НКВД, в которых дата проставлена рукой Берии. Возможно, на записке № 794/Б просто забыли вписать дату? Бывало и такое.
Выявлены факты, когда Берия сам проставлял окончательные исходящие даты. Так, на записке № 5725/б о строительстве железнодорожной линии исходящую дату «23 дек. 1939 г.», вероятно, проставил карандашом сам Берия, поскольку в секретариате НКВД дата и исходящий номер всегда ставились чернилами. В записке № 5837/б Берия исправил дату «2_» (вторую цифру установить не удалось) на «30» декабря 1939 г. В письме № 793/б рукой Берии красным карандашом вписана дата «29» февраля 1940 г.
Учитывая вышесказанное, полагать, что Берия мог не заметить отсутствия даты в записке № 794(Б) на имя Сталина, просто несерьезно. В вопросах оформления документов Берия слыл педантом. В какой-то мере это было обусловлено тем, что Берия в 1915-19 гг. учился в Бакинском механико-строительном техническом училище и успешно окончил его по специальности «архитектор-строитель», а в 1920 г. поступил на архитектурный факультет организованного на базе училища Бакинского политехнического института, всерьез увлекался архитектурой и считал, что в нем пропал великий архитектор. Не случайно, за глаза Берию в НКВД называли «архитектором». Его наиболее известной работой является архитектурная композиция площади Калужской заставы в Москве (ныне площадь Гагарина).
Но в нашем случае ситуацию осложняет не столько отсутствие конкретной даты на записке, сколько то, что согласно официальной регистрации в секретариате НКВД СССР Сталину была направлена записка № 794/Б от 29 февраля 1940 г., а «получил» он (как утверждается) записку № 794/Б, датируемую «_» мартом 1940 г. Ни один нотариус, ни один суд не признают эту записку достоверной и сочтут её по формальным основаниям подложной! В сталинский период подобное разгильдяйство ответственных работников порой расценивалось как «вредительство» со всеми вытекающими печальными последствиями для этих разгильдяев.
Для руководителя секретариата центрального аппарата НКВД СССР Степана Мамулова ошибки, допущенные при регистрации записки № 794/Б, должны были стать роковыми. Выявление первой ошибки (отсутствие конкретной даты) неизбежно влекло выявление второй (регистрацию другим месяцем). Объяснить подобную неряшливость, граничащую с серьезным проступком, Мамулов не смог бы.
Как отмечалось, все документы, направляемые Сталину, проходили обработку его личным секретарем Поскрёбышевым. Получив записку для Сталина без даты, Поскрёбышев непременно уточнил бы её. Если, как утверждают катыноведы, он не хотел портить отношений с Берией, то позвонил бы в секретариат НКВД, уточнил дату регистрации и сам вписал бы её.
В случае же выяснения, что записка была зарегистрирована февралем, а датирована мартом, последствия для С. Мамулова могли быть печальными. Но всё обошлось. Вероятнее всего, по причине того, что Сталин получил нормально оформленную записку № 794/Б от 29 февраля 1940 г, которая и была рассмотрена на Политбюро 5 марта.
Мог ли С. Мамулов в принципе совершить две подобных ошибки при регистрации документа? Судя по его биографии — нет. С. Мамулов до службы в НКВД долгое время работал в партийных органах и прекрасно знал о наказании за ошибки, которые носят признаки подлога документа государственной важности. Степан Соломонович в должности начальника секретариата НКВД — МВД СССР успешно проработал с 1939 по 1946 год, регулярно получая поощрения и звания. Сведения о каких-либо взысканиях С. Мамулову в этот период отсутствуют.
Катыноведы пытаются объяснить ситуацию с запиской № 794/Б следующим образом. Якобы, для записки № 794/Б в регистрационном журнале, непонятно зачем, зарезервировали февральский исходящий номер. Саму записку исполнили 1 или 2 марта, поэтому на первой странице в графе для месяца машинистка впечатала «март». Но записку в ЦК ВКП(б) не отправляли, так как, якобы Берия решил дождаться более свежих данных. Получив их 3 марта, Берия дал команду перепечатать первые три листа записки и 5 марта лично внес записку на Политбюро.
В этих объяснениях присутствует ряд нестыковок. Прежде всего, напомним, что Берия не присутствовал на заседании Политбюро 5 марта и поэтому не мог лично принести записку № 794/Б. Далее. Было доказано, что при тогдашней практике представления материалов на Политбюро или резервирование регистрационного номера для записки или её предварительная регистрация в секретариате НКВД были лишены всякого смысла. Записку могли зарегистрировать даже 5 марта, в день проведения Политбюро. Главное, чтобы вечером 5 марта она была на столе у Сталина к моменту рассмотрения вопроса.
Почему мартовскую записку необходимо было зарегистрировать в феврале, аргументировано объяснить катыноведы так и не могут. Ну, разве что в секретариате НКВД прошел слух, что в марте 1940 г. журнал регистрации исходящей корреспонденции закончится, а нового не дадут. Но это уже тема для анекдота.
Также отсутствует разумное объяснение того, что Берия счел возможным на несколько суток задержать отправку в Политбюро ЦК ВКП(б) зарегистрированной записки, касающейся судьбы 25.700 поляков, ради внесения в текст более свежих статистических данных о кадровом составе военнопленных офицеров, отличающихся всего на 14 человек (т. е. 0,005 %)!
И уж совсем невероятными являются объяснения, что ради внесения новых данных перепечатали первые три страницы, причем на другой машинке. Небольшую по объему записку Берии опытная машинистка могла перепечатать за 15 минут. Поэтому перепечатывание отдельных страниц было лишено смысла, а для документов такого уровня недопустимо, как тогда, так и сейчас.
Более того, машинистка в случае перепечатки первых трех страниц была вынуждена добиться «побуквенного» совпадения текста в конце третьей страницы с началом четвертой. Это достаточно трудоемкая процедура. Заметим, что на четвертой странице, содержащей подпись Берии и правку, предположительно сделанную Сталиным, а на оборотной стороне регистрационный штамп, находится всего лишь 5 строк из 89 всего текста.
Очевидно, что любые страницы записки могли перепечатываться только до заседания Политбюро, когда на них ещё отсутствовали росписи членов Политбюро, пометки Поскребышева, поправка Сталина и регистрационные штампы. Но в этом случае, если бы действительно возникла необходимость перепечатать первые три страницы, то в машбюро секретариата НКВД СССР, без сомнения, была бы также перепечатана и последняя страница.
Не выдерживает критики и другая версия катыноведов — о том, что перепечатывалась только четвертая страница записки. Это объясняют тем, что страницу перепечатывали в связи с введением в состав «тройки» Леонида Баштакова, якобы именно
