мы потихоньку к цели.
И тут, из кустов, на пару метров вверх, высовываются три противные, перекорёженые мутантские головы! Кожа морщинистая, голубая, розовая. Покрытая лишаистыми то ли волосами, то ли пушным пером серого цвета. И все три башки, хоть что-то гусиное в своих чертах и имели, но больше напоминали сплющенные карандаши. Безглазые притом, с кривоватыми клювами. Вдобавок, из кустов показалось кривое, частично пернатое, частично голое, обрюзглое тело. И все три головы… росли из него.
— Вот пакость-то! — возмутился я. — Это даже не покушаешь! И с чего гусей так размутантило-то? — задумался я, ведя топчущегося мутанта стволом "сапы".
Глава 5. Жаба удушливая
Противная трёхголовая тварь покачивала своими слепыми башками. Покачивало своё тело жирное на мутантских ходилках. Звуки мерзкие издавала, но не приближалась.
А мы стояли в отдалении, разглядывая пакость, оказавшуюся в одиночестве — ну и не удивительно. Ни один приличный гусь, пусть даже мутант, с этой пакостью рядом оказаться не захочет, как я думаю.
— Ты знаешь, Жора, — через полминуты разглядывания протянула Света. — Мне кажется — это не гусь.
— Нет, ну мутант, конечно…
— Нет, Жор, я в плане изначального животного. Это, наверное, лебедь, — хмыкнула Светка.
— Эммм… — многозначительно высказался я, немного подумал и понял. — Ты имеешь в виду, что так размутантиться могло только животное без генных модификаций?
— Именно, — кивнула Светка. — Смотри: все ГМО, подверженные мутациям, сохранили симметрию. А вот не генномодифицированные, вроде медведей, кривые, с лишними конечностями…
— А козлы? Хотя, может, и домашние одичали, — признал я.
— Или скрестились с лесными, передав часть генетического кода, — кивнула Света. — А сколопендры, раки и прочая так любимая тобой…
— Не смешно!
— Ну, не очень, — признала рыжая. — В общем, простейшие…
— Не имеют достаточно сложных генетических связей, чтоб создать лишённый естественной симметрии жизнеспособный организм, — закончил я, под кивок подруги. — Ну в общем — похоже на правду. Но лебедь… мерзкий какой! — указал я на трёхголового мутанта.
— Ну уж какой есть, — пожала плечами Светка.
— Нет, такого мы есть точно не будем, — подытожил я. — Ладно, вокруг никого, хоть сапу опробую, — заключил я.
Ни Светка возражать не стала, ни Бейго. Последний, кстати, недоумённо смотрел то на меня, то на трёхголового, всем видом выражая: “Хозяин, я конечно могу эту гадость покусать и убить… Но противно же! Может ты её как-то сам?”
— Сделаю, Бейго, — хмыкнул я, наводя винтовку-пускатель на тело жирное мутанта. И выстрелил.
Отдачей меня качнуло назад, снаряд сапы с хлопком преодолел звуковой барьер — впрочем, к щелчкам рельс мы уже привыкли, хотя первое время довольно странно было. А вот мощь снаряда оказалась чрезмерной. Ну, или тело жирное было не только на вид, но и по факту. Трёхголовую пакость откинуло на тройку метров, просто выдрав из неё заднюю треть туши, разбрызгав на много метров по направлению выстрела кровь и куски мяса.
— Мда, перебор вышел, — констатировал я, опуская сапу и крепя за спину. — В общем и понятно, но как-то слишком мощно…
И тут мои размышления прервало грозное хоровое “ГА-ГА-ГА!” А к нам, рекой, стали направляться крючки-рогульки шей гусей, а в глубине острова появилось несколько трёхголовых пакостей.
— Они ещё и стабильные, похоже, — передёрнуло меня от вида замутанченных лебедей неподалёку.
И то ли кровь, то ли звук эту гусино-лебединую шайку-лейку привлекли, и стали эти пакости пытаться нас атаковать. И “засадными” гуси никак не выглядели. А выглядели хоть не перекорёженными мутантами, но страшновато. Покрытые ороговевшими перьями шеи, здоровенный клюв, полные желания сожрать нас глаза. И кооперировались, сволочи! А трехголовые слепые лебеди, как оказалось, плевались какой-то пакостью, ориентируясь либо на звук, либо чем-то вроде электрочувствительности. Но проверять, что за гадостью они плюются, мы не стали, а первым делом перестреляли со Светкой этих трёхголовых.
Но это дало возможность гусятине подобраться на дистанцию прыжка, причём не одной, а целым трём лапчатым. И прыгают же, сволочи! Высоко и далеко!
Одного злобно шипящего прыгуна я сбил в полёте из ТИППа, схватив его взамен “сапы”. Вполне неплохо получилось, хотя, конечно, трата боезапаса повыше рельсы и пускателя. Но силы короткой, на три патрона, очереди хватило, чтобы сбить прыжок гуся, ну и прибить его, само собой. И отдачей меня не шатало, улучшенные ОБПК руки и спина прекрасно удерживали импульсный пулемёт.
Второго гуся сняла рельсой Света, я было стал переводить ТИПП на третьего, но вовремя остановился. Бейго, в прыжке с места сбил траекторию гуся, приземлился на него, и загудел вибропилой. Ну, он — реально ловкий и умелый пёс, должен справиться, решил я, приглядывая за Бейго краем глаза и отстреливая шипящих лапчатых.
И Бейго справился, хоть и не сразу — Союз-10, обиженно завывая, елозил по шее копошащегося гуся. Впрочем, умный пёс не стал пилить ороговевшую шею, а, убедившись в неэффективности пилы против этой части добычи, воткнул её в хребет в передней части туши гуся. Перьев-чешуй там не было, за четверть минуты пила справилась, ну а гусь откинул лапти.
Довольный своим участием Бейго подтянулся к нам, мы постреливали, а я поминал нехорошим словом тамбовских генетиков. Дело вот в чём: Бейго был ловким, сильным, умным. Мог обращаться с техникой, но… Ну что-то намудрили, то ли с глазами, то ли со зрительным центром. В общем, прицелиться пёс не мог вообще, притом, что держать оружие его лапы-руки вполне позволяли. Глаза — с круглым зрачком. Да блин, камни (или гранаты, при нужде) Бейго метал на десятки метров, причём на загляденье точно. Но вот направить ствол у пса никак не получалась, дальше пяти метров — мазал совершенно патологически, на десятки градусов от цели.
Причём очевидно этим расстраивался, жалобно подвывал… В общем, принял я его неспособность управляться с огнестрелом и не стал издеваться над псом.
И вот, стоим мы, постреливаем. Я ТИПП заменил на лазерник — проверить, как на гусей будет действовать. Действовал, хотя и не слишком эффективно, да и дистанция для него была почти предельная. Броню нам испытывать не пришлось, гусятина набитая была, ошивалось в округе полтора десятка самых
