Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
Свернул в проулок, проехал назад. Добравшись до центра, вздохнул с облегчением. Кто-нибудь когда-нибудь точно напишет оду дешевым супермаркетам, и я охотно пролью сочувственную слезу. Как я понимаю, люди всегда устраивали вокруг себя гнуснейшее, отвратительнейшее уродство и прекрасно с ним уживались. Жители Раддика выглядели на редкость тупо — не иначе вырождение из-за неизбежного в таком захолустье родственного спаривания в течение нескольких поколений. Такой вот я высокомерный свинтус из мегаполиса. Впрочем, мне все люди кажутся тупыми. Я на них смотрю, как звери глядят на человека. Дескать, эй ты, парень, который на гориллу похож, на голове у тебя с шерстью как надо, но почему морда облезла?
Полиция гнездилась в непомерно огромном здании. Позже я выяснил: в лучшие времена населения в Раддике было втрое против теперешнего. Что, как оказалось, сыграло немаловажную роль и в моем деле.
Само собой, Нолена на месте не было, и мне пришлось торчать в вестибюле, наслаждаясь обществом пузатого дежурного сержанта. Знаете, есть такой тип прирожденного вахтера, они всю жизнь глазеют настороженно. Зенки выпученные по-жабьи. Наверное, он и закрыть их толком не может. Самый вид для копа, ей-же-ей. Он меня вчистую донял. Я аж вздохнул с облегчением, когда мой мобильный запиликал аккордами из «AC/DC».[10]
— Мэннинг, — изрек я вместо «алло».
— Привет, Апостол! Это Альберт. Я к тебе в подходящее время?
— Вполне. Я как раз брожу бесцельно по «Уол-марту». — Я подмигнул глазеющему сержанту.
Альберт Феллоуз — типичный книжный червь, социопсихолог из Университета Нью-Йорка. Ему я позвонил вчера вечером, выискивая в Интернете информацию о «Системе отсчета», оставил послание на автоответчике. Я подобные знакомства холю и лелею и очень ценю. Поскольку в точности помню, что мне говорят, я дорожу теми, кто способен сказать нужное. А взамен поставляю время от времени мешочек травки. Вы не представляете, как много ученых мужей западают на травку. А поскольку про мир криминала они, бедные, знают лишь понаслышке, то радуются куреву, как малые дети.
Несомненно, про «Систему» Альберт ничего не слыхал, но узнать был не прочь. Позвонил якобы сообщить: работает, исследует и заинтересован, но на самом-то деле из чистейшего любопытства. Не терпелось вызнать, что я уже разведал и где сижу. Я ему описал все в подробностях, снабдив свой рассказ комментариями.
— Альберт, да это же полная чушь! — сказал ему, подытоживая. — Мир на пять миллиардов лет старше? И в это можно серьезно верить?
Я подмигнул копу еще раз, и лупоглазый скот наконец отвернулся.
— Да кто на такое западет?
Из трубки донеслось приглушенное хихиканье.
— Стол, ты зря считаешь, что сектанты — люди ущербные. Глупые, слабовольные — уж не знаю, как ты еще про них думаешь. На самом-то деле они лучше образованы и с более высоким коэффициентом умственного развития, чем основная масса населения.
— А толку? — перебил я. — Пусть сто раз умные, но чтобы поверить Баарсу, надо полностью свихнуться.
— Стол, тут мы уткнулись в проблему с небоскреб величиною. Как думаешь, отчего психологи и психиатры мучаются, определяя вещи вроде «иррациональных верований»? Да за пределами повседневного опыта и здравого смысла все человеческие верования иррациональны. Понимаешь — все! Заверни в обертку поцветастее, сунь нам пораньше — вот мы и поверим.
Ну, по-своему я это и так уже понял. Да и застарелый цинизм дарит чудесную способность переваривать сколь угодно дрянные новости.
— Значит, хотим мы или нет, а всегда в чушь какую-нибудь верим?
— Именно, друг мой. От колыбели до могилы.
Отключился я, думая про фото «мертвой Дженнифер» в моем бумажнике. И вдруг обнаружил: сержант снова уставился, кисло выпучившись, будто я пятно грязное на стене. Тут я наконец не выдержал.
— Ну что смотришь, приятель? Кончился запас овса и сена?
— А?
Но тут на сцену вышел Калеб Нолен.
Правило номер один частного сыска: нежно и страстно целовать полицейскому начальству зад. В стиле Багса Банни[11]— чмок-чмок-чмок, до засоса. А если полицейское начальство женского пола, то лизать сапоги. Не поверите, но копы обожают частных сыщиков. Мы их достоинству льстим — ну как если бы рок-звезда перекинулась снисходительно парой слов с уличным музыкантом, как предмет поклонения с никчемным мечтателем. А кое-кто из нашей братии — в особенности типы нервные, резкие и по-голливудски выглядящие, вроде меня, — умеют представить дело на киношный манер. Тогда коп ощущает себя будто в триллере, исполняя роль Большого Умного Копа, и поступает соответственно. Кем вам лучше в кино быть: понимающим, великодушным хозяином дел или всем недовольным занудой? Благословите Голливуд: он выдал готовые шаблоны для жизненных ролей. Куда ни сунься, все будто роли разыгрывают. Любимое развлечение. И полезное: если бы не кино, мы бы играли роли из полоумной средневековой легенды или — горше того — из Священного Писания.
Однако Нолена тоже слегка перекосило, когда я расположился за столом напротив него — знаете, будто я севший на наркоту свояк, очередной раз явившийся стрельнуть у бабушки пару баксов. И тут дошло: на мне же майка с надписью «Я БЫ ЛУЧШЕ ПОДРОЧИЛ».
Ну, бля!
Я глянул на майку, затем, растерянно, на Нолена. Промямлил невнятно: «Вот хрень…»
То-то сержант уставился. Когда память набита черт знает чем, иногда не думаешь о простейших — и важнейших — вещах.
— Вообще-то забавно, — заметил Нолен, ухмыляясь.
У меня гора с плеч свалилась. Хороший человек Нолен. Чудесный. Люди, которые бы лучше подрочили, — лучшие люди этой страны. Самостоятельность и самодостаточность — вот наше кредо.
Но чудесность Нолена этим не ограничивалась. Он был из тех копов, с которыми спорят даже о штрафе за парковку, — я с первого взгляда его определил. Как он пробился в начальники — тайна за семью печатями. Крепкий, долголягий, сухощавый, вроде марафонца, шевелюра взлохмаченная — явно любитель приплясывать под рок из своего айпода. И лицо вялое, мелкое, словно внутрь росло, глаза, нос и рот упакованы на пространстве в мою ладонь. Стиснулись, будто желая тепло уберечь. Полицейскому шефу самое малое тридцать пять, а глаза вовсе детские. Ну, подросток подростком, застрявший в детстве недоросль. Энтузиаст-попрыгунчик.
Сразу понес про чудесных людей Бонжуров — понравились очень, конечно, — про «ужасное происшествие с Дженнифер» сказал: «Задело меня как никогда в жизни».
— Хоть это не хорошо, — сознался он мне, — но когда моей работой долго занимаешься, вы же понимаете: начинаешь сортировать людей по ранжиру.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
