с аппетитом уплетающих куски мяса и густую похлебку. Назифа невозмутимо жевала сухую сливу.
— Что будем делать, когда прибудем в Самуранд? — подал голос Гриша.
— Нам не надо в Самуранд. Мы идем к горам, — ответила девушки и вытянулась на земле.
— Точно! — прошептал юноша. — Давайте сбежим? Тогда тебе не надо будет идти к этому жирдяю.
— Почему это? — удивилась Назифа. — Я хочу.
— Хватит! Это уже не смешно! — воскликнул Гриша и на них покосились стражники.
— А я и не смеюсь, — она приподнялась и многозначительно посмотрела на юношу. — Я очень хочу остаться с караваном-баши наедине.
Только теперь Гриша понял, что затеяла Назифа, и счастливо улыбнулся. Грубая, властная, непреступная — на такую он бы и внимания не обратил в своем мире, но здесь было все по-другому. Он понял, что с девушками можно не только заигрывать и проводить ночи, но и дружить. Назифа стала для него первой женщиной-другом.
Как только все поели и легли спать, девушка поднялась, поправила волосы и прошептала:
— Соберите вещи и будьте готовы. Как только я вернусь, надо будет удирать со всех ног. На ночь обязательно оставят часового, ваша задача сделать так, чтобы он не поднял крик.
Глава 5 И мне не надо мармелада, а только маленьких детей
Гриша, скрепя сердце, смотрел, как Назифа подошла к сидящему у костра каравану-баши и поманила его за собой.
— Что она все-таки собирается делать? — зашептал он на ухо Уру.
— Даже не знаю. Но думаю, что ничего хорошего его не ждет. Вспомни стражника.
Тем временем, толстяк с трудом встал, схватил бутылку, лежащую рядом, и прижал Назифу к себе. Та кокетливо захихикала, проворно вывернулась и потянула его к паланкину, который погонщики сняли с верблюда и поставили на землю.
Они взобрались на носилки и задернули шторы. По лагерю разнесся счастливый девичий смех, а за ним послышалось тяжелое сопение баши. Стражники сначала завистливо прислушивались, но вскоре им это надоело и они, завернувшись в бежевые плащи, заснули. Как и говорила Назифа, часовой медленно слонялся между верблюдами и людьми, пытаясь отогнать сон.
— Как она может? — не выдержал Гриша и зажал уши руками. — Мне противно об этом даже думать!
— Она делает свое дело, — тихо сказал Ур и кивнул на стражника, пинающего один из мешков. Оттуда доносилось повизгивание. — Пора и нам выполнить свою часть работы.
Они встали и разошлись в разные стороны. Стражник моментально отвернулся от мешка и, выставив копье, прикрикнул на них:
— На место! На место!
— Да мы отлить! Неприлично ссать там, где спишь, согласись, — возмутился Гриша.
Стражник немного подумал, недоверчиво переводя взгляд с одного на другого, и кивнул:
— Быстро. И на место!
Гриша и Ур торопливо скрылись во тьме, туда, куда не падал свет от костра. Стражник вновь начал прохаживаться вдоль верблюдов, изредка бросая взгляд на паланкин, в котором слышалась возня.
Тем временем Гриша обошел лагерь, на карачках подполз к мешкам и спрятался за ними. Когда стражник неспешно добрел до мешков, впереди появился встревоженный Ур и, энергично жестикулируя, ринулся к нему.
— Что случилось? — напрягся стражник. — Говори яснее!
Воспользовавшись тем, что стражник отвлекся, Гриша незамеченным вышел из укрытия, подошел сбоку и, чтобы привлечь внимание, еле слышно сказал:
— Ку-ку.
Стражник повернулся, удивленно уставился на юношу, но не успел ничего сказать, потому как получил мощный удар в челюсть. Его голова неестественно дернулась и изо рта брызнула кровь. Он охнул и упал на колени. Гриша навалился на часового, заломил ему руки назад и перевязал своим ремнем. В это же время Ур вытащил из-за пазухи кляп, скомканный из куска своего балахона, и засунул в рот изумленному мужчине. Вдвоем они оттащили мычащего стражника за фыркающих и кряхтящих верблюдов и с облегчение выдохнули. Вдруг один из погонщиков приподнял голову и прислушался. Гриша и Ур замерли, не сводя с него испуганного взгляда. Погонщик обвел взглядом лагерь, но, не обнаружив ничего подозрительного, громко зевнул, повернулся на другой бок и вскоре захрапел.
— Долго еще она там будет развлекаться? — недовольно прошептал Гриша, когда они забрали свои вещи и спрятались во тьме.
Ур пожал плечами. Вдруг в мешке, который лежал недалеко от них, послышалось тихое пение писклявым голоском. Слов было не разобрать, но мелодия очень напоминала колыбельную.
— Надо выпустить зверьков, — решил юноша, на карачках подполз и развязал толстую бечевку. Белые пушистые зверьки с большими блестящими глазами посыпались на землю. Они едва доходили Грише до колен и смешно дергали заостренными ушами.
— Убегайте, убегайте, — замахал он, но они обступили и с интересом рассматривали его.
Тем временем, Ур развязал оставшиеся мешки. Однако зверьки даже не думали спасаться бегством, наоборот, разбрелись по лагерю, внимательно изучая верблюдов, спящих стражников и паланкин, в котором наконец-то наступила тишина.
— Что за глупые создания, — всплеснул руками Гриша и смахнул лирра, который взбирался по его штанине.
Ур хлопнул его по плечу и показал на паланкин. Одна занавеска чуть приоткрылась, и показалась голова Назифы. Она махнула Грише с Уром, вылезла из носилок и пропала во тьме. Друзья бросились за ней следом. Отбежав на безопасное расстояние, девушка остановилась.
— Молодцы, что убрали часового, — похвалила она. — Я боялась, что ничего не получится. Библиотекарь, куда нам теперь?
Ур задумался, что-то высчитывая в уме:
— Та-ак, мы почти целый день прошли в сторону Самуранда. Он намного левее Груфу. Значит нам надо туда.
Он поправил лямку бурдюка с водой, висящего за спиной, и зашагал вперед. Гриша и Назифа пошли за ним. Им хотелось поговорить, высказаться, но никто не осмеливался первым начать разговор.
«Как она могла отдаться эту мерзкому типу? У нее что, никаких принципов нет? Никакого уважения к себе? Или ко мне. Хотя, кто я ей? Так, попутчик или, скорее, подчиненный. Она ведь у нас главная! Притом, никто ей этого права не давал».
— Ничего не было, — глухо сказала Назифа.
— О чем ты? — равнодушно отозвался Гриша, хотя внутри весь напрягся.
— Как только занавески закрылись, я приставила кинжал к его горлу и велела пыхтеть и погромче. Чтобы все слышали, как ему хорошо, — она усмехнулась. — Я сделала вид, будто хочу выковырять его глаз, так он наложил в штаны. Едва не задохнулась: даже дохлый бегемот не так смердел.
У Гриши на сердце отлегло и настроение сразу улучшилось.
— Что ты с ним сделала? Убила?
— Нет, хотя надо было. Вырубила. Думаю, раньше утра не проснется.
Ур остановился, дождался их и зашагал рядом, прислушиваясь к разговору. Бесчисленные яркие звезды дарили мало света, но желтый песок
