которого группировались американские расисты.
Мистер Деламбер не размахивал руками, не произносил громких речей, но делал свое дело спокойно и деловито — с удивительным хладнокровием.
В тот день в большом зале дома Деламбера звучала музыка. Дамы, прохаживаясь перед зеркалами, демонстрировали свои туалеты. В саду, у стола для игры в пинг-понг, собрались мужчины, чтобы выкурить по сигаре и поговорить о том, о сем, а в особенности о новостях, долетавших из Советской России.
Деламбер предложил партию старому Крамеру — он знал давнишние привычки своих клиентов. Крамер препоручил Хаузена заботам мистера Хэмпи и снял пиджак.
Но игра не клеилась — Крамер был очень рассеян. Деламбер понимал его и всячески старался развлечь.
— Эта птичка отсюда не вылетит, — сказал он.
Крамер поморщился — ему претила развязность Деламбера и грубоватость его речи. Деламбер улыбнулся:
— Даю вам слово джентльмена...
Прихрамывая, он словно порхал вокруг стола, и его бойкая белая ракетка всюду настигала подпрыгивающий шарик.
— Вы читали последнюю статью Каракозова в «Вестнике востоковедения»? — спросил он после минутного молчания, легко отбивая стремительную атаку своего противника.
— Зачем? — удивился Крамер. Он промышленник, его интересуют сталь, цветные металлы, нефть и уголь, он читает политико-экономический еженедельник «Юнайтед Стейтс ньюс энд уорлд рипорт».
Деламбер красивым броском в сторону парировал еще один удар Крамера.
— «Зачем» — и это говорит человек, обладающий редчайшим собранием древностей!.. Каракозов — крупный советский языковед и археолог, — сказал Деламбер.
— Постойте, Каракозов — что-то знакомое... Уж не брат ли того Каракозова...
— Петра Каракозова, — подсказал Деламбер.
— Вот именно! Того самого Петра Каракозова, который....
— У вас отличная память, мистер Крамер, — удовлетворенно улыбнулся Деламбер, подавая шарик.
— В прошлом году Каракозов спровоцировал забастовку, — продолжал Крамер. — Старый профсоюзный волк!.. Как же, как же, знаю Каракозова...
— Так что же пишет ваш «Вестник востоковедения»? — спросил он наконец.
Деламбер подал шарик в самый угол. Крамер отбил его.
— Каракозов пишет о тождестве двух шаров — того, что у профессора Югова и того, что у Хаузена. Он выдвигает свою версию, но гипотеза Югова вызывает тревогу: что, если русские действительно станут обладателями энергии колоссальной силы?!. А ведь Югов не шутит. Сообщение моих коллег из Москвы тревожит... Что вы на это скажете, а?..
Миллионер раздраженно поджал губы. Дурацкий вопрос — ведь Крамер не на экзамене в колледже.
Между тем Деламбер, не отрывая взгляда от прыгающего шарика, ответил на него сам:
— Югов утверждает, что море Дождей на шаре выделено с целью обратить на него внимание человечества. Очевидно, в крепости Буг, о которой пишет Каракозов (вы помните, именно этот район заключен в кольца на шаре Хаузена), и содержатся те материалы, которые позволят раскрыть тайну — ну, разумеется, не в астрономическом плане...
Деламбер сделал округлый жест рукой.
— А дальше?.. Представьте себе, Югов окажется прав. Что тогда станет с вашими заказами, с их заказами, — он кивнул в сторону прогуливающихся банкиров и промышленников, — с нашей бедной старушкой, с нашей дорогой Америкой?!.
— Черт возьми, — Крамер устало опустил ракетку, — я ценю ваш юмор, Деламбер, но вы нарисовали довольно мрачную картину.
— Такой ли мрачной она будет лет через десять, — сказал Деламбер.
Он закурил сигару и сел на край стола.
— Пятнадцать — шесть в вашу пользу, — подсчитал Крамер, надевая пиджак.
Разглядывая миллионера сквозь синее облако дыма, Деламбер спросил:
— Теперь вы поняли, для чего нам понадобился Хаузен?.. Не скупитесь, Крамер. Если Хаузен привезет вам новую игрушку из России — вашей коллекции не будет цены...
Крамер кивнул:
— Хаузен — трудная штучка.
— Вы любите преувеличивать. Но пусть даже так. Поймите, Югов не может не поверить Хаузену.
Тем временем в другом конце дома разыгралась сцена, которая привела к неожиданной развязке.
Следуя указаниям Крамера, Хэмпи взял Хаузена под руку и, любезно болтая о всевозможных пустяках, повел его в Синюю комнату — здесь Деламбер принимал гостей самого высокого ранга. А так как Хэмпи ни о чем другом, как только о заводах и о регби говорить не мог, то и говорил он только о регби и о заводах, а Хаузен слушал его и думал, как бы деликатнее избавиться от докучливого собеседника.
Но Хэмпи не собирался его отпускать. Он говорил без умолку. И Хаузен решил, что, видимо, придется подчиниться грустной необходимости, и сам Крамер рано или поздно вызволит его из цепких лап своего бесцеремонного управляющего.
В Синей комнате было все к услугам посетителей — мягкие глубокие кресла, ящики с отличными сигарами, в застекленной нише — разные вина.
Хэмпи извлек бутылку ямайского рома. Но Хаузен отрицательно покачал головой.
Сигару? Ну что ж, от сигары он не откажется. Хэмпи развалился в кресле напротив и снова углубился в профессиональный разбор нескольких классических матчей.
Внезапно дверь отворилась. Хэмпи увидел в зеркале мрачную фигуру человека, место которого было в вестибюле. Почему он оказался в Синей комнате, Хэмпи не понял — он только услышал, как вскрикнул Хаузен.
Увидев Хэмпи, человек отскочил за порог.
— Это Ратте, — сказал Хаузен. Его лицо было бледно; он мял пальцами сигару, и табак сыпался на ковер.
— Это Ратте, — повторил он. — Я узнал его. Это Ратте...
— Разрази меня гром, если я что-нибудь понимаю, — пробормотал изумленный Хэмпи.
— Вы не знаете Ратте?! Ратте, который обматывал заключенных колючей проволокой?!. — Хаузен шагнул к выходу.
— Погодите, это какое-то недоразумение, — засуетился Хэмпи, предчувствуя недоброе. Он хотел остановить Хаузена, превратить все в шутку — мало ли бродит по свету двойников?!
Но Хаузен решительно отстранил его.
— Вы кретин, Хэмпи, — сказал Деламбер, когда управляющий рассказал ему обо всем случившемся.
Крамер, нервничая, пил ром.
— Позвать ко мне Бен-Джонсона, — быстро распоряжался хозяин дома. — Найти Ратте... Какого черта он совался в Синюю комнату?!.
Пришел вертлявый человек из гардеробной — Бен-Джонсон.
— Ратте скрылся...
— Разыскать Хаузена, — приказал Деламбер. — О Ратте я позабочусь сам...
Бен-Джонсон выпрямился:
— Будет сделано, босс...
Дьявольская западня
Все, что случилось после, было похоже на сон. От Деламбера Хаузен поехал на вокзал. Сел в поезд и только в пути вспомнил, что и сам не знает, куда взял билет.
Поезд оставил далеко позади себя небоскребы Нью-Йорка и теперь мчался по равнине рядом с серой лентой стремительного шоссе.
