боясь, что там — косяк, все еще кольцо его. А потому что кольца там нет уже давно.
— Заглохла?
— Не заводилась.
— Акку?
— Мгм.
Он думает, я за эти десять месяцев автомеханика экстерном сделала?..
Я все же признательна ему, что он не лезет с ходу напоминать мне о своем прощальном напутствии — чтоб долго не держала ее, некогда нашу с ним общую, оставленную мне без скандала. Годик поездила — толкни кому-нибудь. Он сам всегда так делает. Может, он сейчас думает, что мне не на что брать новую. Надеюсь, по мне этого не скажешь.
А вообще, хоть причина нашего развода была классической и душераздирающей, сам процесс таковым не был. Иной совместный бизнес распадается с куда большим обилием слез и нервов.
— Тебе на работу?
— Да, — отвечаю ему как можно равнодушнее.
— Подкинуть?
Признаться, этот вариант я отмела в самом начале, как нечто, находящееся вне зоны доступа. Как если б не досталось путевки куда-нибудь, и ни к чему тогда интересоваться, какая там погода.
К тому же он это, наверное, из вежливости, которой мне уж точно не надо. Или я произвожу-таки впечатление, что у меня нет денег на такси?
Но нет. Миха смотрит спокойно и открыто, как будто виделись мы с ним последний раз вчера вечером и вообще, уговорились ездить на пару, неделю на его машине, неделю — на моей.
Я быстро переопределяюсь, не ощущая уколов гордости, и через минуту уже сижу с ним рядом в его Лексусе. Сидеть тут неудобно, а в «кнопке настроек», как поясняет мне Миха не без некоторого замешательства, я не запрограммирована. Приходится отодвинуть переднее сиденье вручную.
Припоминаю, что… да… Линда — так ее, по-моему, звали? — ниже меня ростом.
Еще ей, судя по всему, нравится ездить полулежа — спинку сиденья мне — также вручную — приходится поднять.
— Линде… — о, да, правильно… — …теперь неудобно в машине, как бы она ни устроилась, — поясняет Миха, как мне кажется, безэмоционально.
— Я потом переставлю, — киваю в ответ.
— Не переживай, — успокаивает он.
А я и не переживаю. Прошли все переживания, а те, что занимают меня сейчас, далеки от его жизни, а потому ему интересны не будут.
— Она редко теперь со мной ездит. Говорит, ей у нее в машине удобнее.
Резковатой зубной болью, как от чего-то чрезмерно кисло-сладкого, раздражает эта ненужная подробность, о которой я его не спрашивала. Вообще-то, я всегда стараюсь не давать мимолетным эмоциям повлиять на собственное отношение к людям, хотя, видит Бог, в случае Линды имею на это право. Вернее, имела, да перетерла все.
Сейчас объективность — это сложно и за это я злюсь на себя и на Миху. Какого хрена мне обо всем этом рассказывать? Какого строить из себя примерного мужа — мне не один хрен? Я ведь не развешиваю перед ним свое бельишко. Там и развешивать-то нечего… было. До недавних пор.
От внезапного ли воспоминания, от укуса ли совести — а вдруг все-таки ковид подцепила, а у него, вон, Линда на сносях — закашливаюсь и машинально лезу к нему в бардачок. Не думаю — просто лезу. У меня в машине там лежат леденцы от кашля — у Михи… мармеладки. Противно-жесткие такие, классические жевательные мишки от Харибо.
Haribo macht Kinder froh
Und Erwachsene ebenso
Радость для детей. И для взрослых — радость.
Он всегда их любил, потому что… зануда. Нечаянно дотрагиваюсь до пакета и непроизвольно отдергиваю руку, как от ядовитой змеи. Нет, что бы там ни говорили — как неприятно вторжение в чужое личное пространство… От этого аж судорогой сводит.
Ну все, пошло-поехало, думаю уныло, заметив за окном обгоняющую нас электричку с Панков-Хайнерсдорфа. Тоска-а-а зеленая…
Не хочу, но вспоминаю: дело было в декабре, вернулась из «Полими» — «Политэкнико» в Милане… Мартин, начальник, уговорил — дуй, мол, получай второе высшее, у него там знакомый — ментором на факультете. А я незадолго до возвращения смеялась только: теперь, мол, сделаешь меня начальником стройки.
Берлин-Шёнефельд еще работал — прилетела недельки за две, кажись, до Рождества… за считанные дни до моего дня рожденья и считанные месяцы до пандемии, которая бушевала уже вовсю в Китае.
В Милан ездила надолго: два года «лауреи спечиалистики», то бишь, магистратуры. Правда, как специалисту — поблажка: полгода заочкой — дома с Михой плюс его вылазка на секондмент в УниКредито Итальяно. Плюс короткие «побывки».
Но вот, защитившись, я свернула все, вернулась насовсем… Итальянцы, как чувствовали, что им предстоит — переназначили мне защиту на декабрь вместо марта. Я рада была до безумия: возвращалась ведь пораньше, да не еще одна…
Да, я не только раньше защитилась — я и прибыла раньше. Мальпенса — Шёнефельд-прямой, меньше двух часов лету… быстрее, чем на ICE из Берлина в Гамбург, а если бюджетным, и дешевле тоже… Так радовалась: я — без пяти минут «мастер оф менеджмент энджниринг» такого престижного техно-ВУЗа, как Полими. Но это было даже не главное…
Чего ждать пять минут — пора домой. И я отмела заключительный шопинг-тур по Милану — кто ж отмечает в одиночку?.. Михе решила сделать сюрприз, а потому из Шёнефельда вместо Михи меня до дома вез вот такой же поезд, как обогнал нас сейчас. Сама впихивала в него два тяжеленных чемодана. Дурная, конечно…
Ой, да ненавижу. Ведра соплей от мелодрамной супружеской измены — не про меня это. Ну, ждал-пождал-не дождался. С кем не бывает. Я только одного не понимаю: неужели у меня шаг такой тихий — как можно было не услышать?.. Короче, когда открыла дверь в спальню, увидела их там в кровати. Они сидели по подмышки в простынях — зануды, прям как в фильмах — и… ели мишек. Тех самых, марки Харибо.
Я совсем недолго их разглядывала. Не кричала, не истерила и даже почти не расстроилась. Вернее, я не помню.
У нас над кроватью висели — дорогие, сволочь — фотообои с Куэва де лас Манос — «Пещерой рук» в Аргентине. Что Линда
