Есть ещё двухтрубный торпедный аппарат, но как мне сказали наши моряки, из него лучше не стрелять. Целее будешь.
Самое интересное — прибывшие новозеландцы жаждут встретиться с Императрицей Японии, щедро анонсируя несомненные выгоды итога предстоящих переговоров. Если верить в их посулы, то на Японию должен пролиться золотой дождь из новозеландской баранины, шерсти и кожи. Заодно и реки сухого молока могут обрушиться.
Перелёт до Цусимы у нас занял чуть больше суток.
Переговорщиков из Новой Зеландии сюда доставят нашим эсминцем, который раза в два быстроходнее тех корыт, на которых новозеландцы приплыли. А у меня будет время осмотреть созданную на Цусиме военно-морскую базу.
Признаться, на Цусиме за прошедшие пять лет я не побывал ни разу. А зря. Точка стратегически крайне важная. Три базы — Окинава, Нагасаки и Цусима, позволяют полностью перекрыть заход в Японское море, и при необходимости произвести блокаду морского сообщения в Жёлтом море. Может, сил японского флота для полноценной блокады пока недостаточно, но было бы желание, а там и я свои резервы подтяну.
С высоты птичьего полёта военно-морская база Цусима меня порадовала. Стройные ряды из четырёх причалов оборудованы подъёмными кранами, склады с широкими подъездными путями, две вышки на самых высоких точках острова. Одна радиолокационная, позволяющая обнаруживать цель размером с эсминец за шестьдесят с лишним километров, а вторая — ретранслятор связи, работающий и на средних, и на коротких волнах.
У причалов стоят три корабля. Один из них мой любимчик — броненосный крейсер "Рюдзин". Его специально перегнали сюда буквально вчера, чтобы словно невзначай продемонстрировать новозеландцам, каким должен быть настоящий военный корабль.
Прилетел я на Цусиму не один. Со мной Аю и Мещерский. Что-то мне подсказывает, что советник российского Императора лишним на наших переговорах не станет. По крайней мере теперь не только мне будет, что рассказать государю про Новую Зеландию. Всё меньше язык мозолить, да пером скрипеть, описывая, как всё было.
Итак, что мы знаем про Новую Зеландию. Нет, я вовсе не про ту страну, что раньше была, а про ту, что выжила после Третьей Мировой.
Сведений мало. Судя по всему, ядерных прилётов у них на островах не было отмечено и послевоенную зиму они пережили неплохо. Сказалась привычка к холодным погодам и обилие живности.
Справочники, которые нашлись у меня под рукой, уверенно утверждали, что Новая Зеландия — это рай на Земле для всяких парнокопытных. Здесь у животинушек нет естественных врагов, гнуса и клещей, а на островах никогда не слышали про ящур или коровье бешенство.
В стране очень много частных ферм, расположенных больше, чем на двухстах гектарах земли. И вот эта цифра меня сильно заинтересовала. Пожалуй, даже больше, чем та же шерсть, кожа и сухое молоко, вместе со всякой разной ягнятиной. Я тут, понимаешь ли, бьюсь, чтобы научить крестьянскую семью, как за пятьюдесятью гектарами земли ухаживать и обрабатывать её своими силами, а новозеландцы куда как с большими территориями успешно справляются. Загадка, однако. Мне уже интересно.
Но пока новозеландцы ещё не прибыли. Ждём их только к ближе к ужину. Так что у нас появилось время для инспекционной поездки по Цусиме. Как по мне — это скорее экскурсия, но с учётом того, что построено здесь всё на казённые деньги, за которые можно спросить, то всё же — инспекция.
За два часа мы успели осмотреть порт, побывать на "Рюдзине" и посетить подобие небольшой верфи, где можно проводить мелкий ремонт кораблей. Понятно, что ничего серьёзного там не было, а сухой док для эсминцев — это всего лишь перспективные планы. Так что, с осмотром мы закруглились быстро и уже совсем было собрались вернуться к машинам, как моё внимание привлёк японец, тщетно пытавшийся прорваться через охрану.
Сравнительно молодой, на вид лет двадцать пять — двадцать семь. Одет средне. Вроде, и не рабочий, но и не мастер. Стрижка короткая. В руках ничего нет, да и под одеждой ничего не просматривается.
— Пропустите, — махнул я рукой и на всякий случай подготовил Щит, чтобы прикрыть нас, если парень из Одарённых и вдруг надумает атаковать.
Японец подошёл, припал перед Аю на колено, и залапотал, да так быстро, что моего знания японского не хватило, чтобы успевать понять, о чём он говорит. Вроде, с пятого на десятое я кое-что понял, но всё равно решил дождаться перевода от Аю.
— Сидзуо Ояги просит дать ему возможность заниматься торпедами. Он говорит, что японские торпеды всегда были самыми лучшими и эту традицию нужно поддержать. У него есть чертежи кусан-сики гёрай, — тут Аю затруднилась с переводом, но я кивнул головой, что понимаю о чём речь, и она продолжила, — Но он знает, как с помощью специалистов князя сделать торпеды ещё лучше.
Хм. Я тоже это знаю, но у меня кадровый дефицит, поэтому вопрос с торпедами я отложил на потом, а тут — на тебе — энтузиаст торпед нарисовался. Интересненько…
— Возьмите-ка его к себе в машину. Когда осмотры закончим, я с ним сам поговорю, — отдал я команду охране.
Похоже, японец действительно в теме.
Кусан-сики гёрай — "образец девяносто три" у них обозначал здоровущую девятиметровую торпеду, аж шестьсот десять миллиметров в диаметре, которая использовала вместо воздуха кислород, что в то время в других странах такое считалось невозможным, и несла почти пятьсот килограммов взрывчатки, наголову превосходя любых иностранных конкурентов по всем показателям. Если к этому добавить небывалую дальность хода, а при скорости в сорок узлов она составляла тридцать два километра, да добавить к тому, что кислородные торпеды оставляли за собой едва заметный след, то стоит честно сказать — японские торпеды очень долгое время были лучшими в мире.
"Образец девяносто три". С лёгкой руки кого-то из историков эта торпеда получила даже собственное имя — "Длинное копьё". Но причиной её появления послужил курьёзный случай.
История создания этого оружия больше всего напоминает шутку, приписываемую А. Эйнштейну: "Все с детства знают, что то-то и то-то невозможно. Но всегда находится невежда, который этого не знает. Он-то и делает открытие."
Торпеды, как и самолёты, строятся вокруг двигателя. Наиболее распространённым типом корабельных торпед времён Второй мировой войны были парогазовые. Принцип работы их двигателей упрощённо можно описать так: керосин, окислитель, роль которого выполнял сжатый воздух, и рабочее тело, в рол которого выступала вода, подаются в камеру сгорания; получившийся водяной пар вместе с продуктами сгорания поступают на лопатки паровой турбины, приводящей в движение гребные винты. Главный недостаток заключался в том, что почти
