Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
бритвы, жили в страхе перед очередной вспышкой гнева или чего похуже. Теперь нам больше не нужно об этом беспокоиться, но шрамы остались. Они никуда не денутся. Они врезались слишком глубоко, чтобы исчезнуть полностью.
По другую сторону мы оказались благодаря простому повороту судьбы.
Другим в нашей ситуации повезло меньше, и это то, о чем я никогда не забываю.
Глава восьмая
Майка прилипает к груди, тело покрыто потом. Несмотря на тень от тента и маленький портативный вентилятор на столе, я изнываю от жары. Вместо работы на игровом стенде Тельма заставила меня делать аквагрим.
Я? Аквагрим?!
Я уж не знаю, что пила Тельма, чтобы решить, что для меня это идеальное занятие. Художественной жилки во мне точно нет.
– Кто я? – Маленькая девочка с недоумением смотрит в ручное зеркальце, которое я ей протягиваю.
– Я… эм… – Разве это не очевидно? – Бабочка.
– О! Круто! – Шурша платьишком, она упархивает прочь. Ее мама сует в банку для пожертвований несколько долларовых купюр и мчится за дочкой.
Я подзываю следующего ребенка, мальчика с копной рыжих волос и веснушчатым носом.
– Хочу быть львом! – гордо заявляет он и указывает на грудь.
Я поворачиваюсь к краскам и вздыхаю.
– Сделаю все, что в моих силах, малыш.
Я бы предпочла быть сейчас с мамой и торговать кексами, но нет, мама досталась Джорджии. Клянусь, у Тельмы ко мне какая-то странная старушечья неприязнь.
Я окунаю кисть в краску и делаю все возможное, чтобы этот ребенок стал похож на льва. Все это время я веду светскую беседу и учтиво улыбаюсь. Дети замечательные, правда, они милые и пришли сюда повеселиться. Просто меня раздражает, что меня втянули в это дело, не проявив любезности и не спросив. Если бы Тельма меня спросила, я бы ответила «да», но она даже не поинтересовалась моим мнением, и я считаю ее выходку грубой.
Вся эта канитель продолжается, и нет ей ни конца, ни края.
Один ребенок хочет быть змеей, другой единорогом, третий человеком-пауком, четвертый планетой. Несмотря на отсутствие у меня художественных способностей, я из кожи вон лезу, чтобы удовлетворить каждую просьбу.
Маленький мальчик подскакивает ко мне и прыгает, как маленький кенгуру.
– Привет. – У него высокий и бодрый голос. – Я Форрест, как…
– Лес?
– Да. – Он с энтузиазмом кивает. – Можешь нарисовать на моем лице динозавра?
– Я думала, ты захочешь машинку, – произносит знакомый голос, и на плечо мальчика опускается большая загорелая рука.
– Па-ап, – протягивает Форрест, – я передумал. Имею право.
Тайер улыбается сыну.
– Ладно. Динозавр так динозавр. Как поживаешь, Салем?
– Тебя зовут Салем? – спрашивает малыш, широко распахнув глаза. – Как город, где сожгли всех ведьм?
Я стараюсь не рассмеяться.
– Верно.
– Погоди-ка. – Он делает паузу и задумчиво морщит нос. – Пап, откуда ты ее знаешь? – Он бросает на Тайера нетерпеливый, любопытный взгляд.
– Она моя новая соседка.
– Ух ты, круто! – Форрест, кажется, удовлетворен ответом. – Так можно мне розового динозавра?
– Конечно. – Я макаю кисть в розовую краску и принимаюсь за работу.
– Ты высовываешь язык, когда рисуешь.
– А? – Я поднимаю глаза на звук голоса Тайера и случайно оставляю на щеке ребенка полоску розовой краски. Я беру влажную тряпку и вытираю ее, пока Тайер объясняет:
– Когда ты сосредоточена. Твой язык. Ты его высовываешь.
– Я не знала.
Ему словно хочется сказать что-то еще, но он предпочитает этого не делать. Я заканчиваю с динозавром (откровенно говоря, он похож на гигантский розовый шар, и в нем нет ничего от динозавра), передаю Форресту зеркало, и он радостно улыбается.
– Класс! Спасибо, Салем!
Тайер качает головой, по его лицу расплывается широкая улыбка. У него белые ровные зубы, но на одном из клыков заметен скол. Это даже очаровательно. Он кладет в банку двадцатку, и я благодарно улыбаюсь.
– Обязательно зайди в мамин киоск. Там кексы.
Его карие глаза загораются.
– Люблю кексы. Хорошего дня, Салем.
– И тебе.
Я смотрю, как он уходит, разговаривая с сыном, и вижу направляющегося ко мне Калеба. Я не думала, что он найдет возможность отойти от стенда своей семьи, где продаются пироги и что-то еще. В его руках две банки газировки, и при виде их я с облегчением вздыхаю. Калеб пристально наблюдает за Тайером.
– Что здесь делает твой соседушка? – В его голосе слышна издевка, и я даже не могу его за это винить, ведь Тайер заподозрил, что он накачал меня наркотиками.
Он передает мне банку диетической колы и выдвигает из-под стола пластиковый складной стул, пока я приглашаю к себе следующего ребенка.
– Это же распродажа выпечки, она проводится в центре города и открыта для всех желающих. – Я даю ему время на размышления, а потом добавляю: – Его сынишка захотел раскрасить себе лицо.
Он делает глоток обычной кока-колы. Заметив, что я слишком занята, чтобы открыть крышку на своей банке, он протягивает руку и открывает ее для меня. Газировка бурно шипит.
– Спасибо.
– Не знаю, почему, но этот парень мне не нравится, – продолжает Калеб, пока я выполняю следующий заказ на единорога. У него странное выражение лица, нечто среднее между замешательством и отвращением. – Он какой-то…чудной.
– Не уверена, что он чудной. Может, скорее угрюмый? Да, скорее так.
– И это тоже.
– Как дела на стенде твоей мамы?
– Почти все раскуплено.
Я не удивлена. Его мама печет лучшие пироги в округе.
– Ты купил для меня пирог с арахисовым маслом?
Он усмехается.
– Да, детка. Сразу его убери.
– Спасибо. Я бы тебя поцеловала, если бы не была так занята. – Я покачиваю кистью. – Ты не видел Лорен?
– Видел. Она в будке для метания колец. А я-то думал, что это распродажа выпечки. Откуда тогда все эти случайные киоски?
Я бросаю на него взгляд.
– С каких пор все, что делает Тельма, имеет логический смысл?
– Хорошее замечание. – Он проводит рукой по волосам. Они стали еще светлее, выгорели на солнце, которое он сполна получает этим летом, а его кожа покрылась темным загаром.
До его отъезда в Гарвард остаются считаные недели, из них одну неделю он проведет в отпуске со своей семьей. Мое сердце больно щемит. Даже если я не хочу поступать в колледж или переезжать в Бостон, это не означает, что я не буду по нему скучать.
Время – это драгоценное сокровище, его количество ограничено, и его так легко растратить.
Я раскрашиваю еще нескольких детей, и очередь, к счастью, начинает сокращаться.
– Умираю с голоду. Ты не принесешь мне поесть? У меня в бумажнике есть наличные. – Я киваю на свою сумку. Она висит на
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
