Ознакомительная версия. Доступно 38 страниц из 188
символ бездумной кооперации, могут сталкиваться с внутренней борьбой и действовать эгоистично. Несмотря на то что у большинства видов общественных насекомых обычно только царица (матка) – единственная особь, которая размножается, у медоносных пчел и некоторых муравьев некоторые рабочие особи ведут «подрывную деятельность» и откладывают яйца. Гнезда этих видов насекомых могут быть настоящими полицейскими государствами, в которых рабочие с неусыпной бдительностью ведут поиск, чтобы уничтожить любое яйцо, не принадлежащее царице[35]. О каком бы виде ни шла речь, индивидуумы, которые не выполняют свою долю работы, тянут за собой остальных. То, каким образом общества, от артроподов до людей, справляются с мошенниками и принуждают к справедливости, само по себе является предметом отдельной области исследований[36].
При рассмотрении сообщества с его строго определенным составом возникает вопрос: насколько развитым должно быть сотрудничество между животными, чтобы сообщество сохранилось? В теории – не слишком. Для изгнания чужаков, возможно, требуется минимум совместных усилий. Представьте одинокое животное, которое охраняет свою территорию, бросая камни в любого, кто к ней приблизится. А теперь представьте несколько таких существ, поселившихся на территории вместе. Каждый из них бросается камнями в чужаков так же, как и до этого, но за одним исключением: они не трогают друг друга. Такое молчаливое соглашение «не наносить вред», так сказать, сосуществовать в мире, представляет собой элементарную форму сотрудничества.
Конечно, сообщества не появились бы, если бы они не предоставляли конкурентные преимущества самой группе (биологи-эволюционисты называют это групповым отбором) или ее отдельным членам либо и группе, и ее участникам[37]. Что может быть привлекательного в подобной жестокой группе? Создание такого сообщества будет иметь смысл, если, скажем, десять животных, бросающихся камнями таким способом, смогут удержать территорию, более чем в десять раз превышающую размер участка, который мог бы занять каждый из них по отдельности, или с меньшими усилиями и риском для каждого участника смогут захватить лучшую территорию. Возможно также, что, удерживая других за пределами участка, они исключают особей, в отношении которых нет ясности, смогут ли те выстоять под бросками камней, и при этом пользуются исключительной возможностью спариваться друг с другом (даже если продолжают вести ожесточенную внутреннюю борьбу за брачных партнеров).
Исследования царства животных показывают, что сообщества существуют, даже когда для его членов характерно слабо выраженное «просоциальное» поведение, называемое протосотрудничеством: животные, возможно, случайно оказывают дружескую услугу[38]. Кошачьи лемуры Мадагаскара – наиболее яркий пример для демонстрации столь скромных ожиданий. Члены стада мало помогают друг другу, за одним исключением – они объединяют силы для атаки на чужаков[39]. Один специалист полагает, что сурки, млекопитающие из семейства беличьих, даже не нравятся друг другу, но все же считают скучивание для сохранения тепла достаточной причиной для того, чтобы оставаться вместе. В то же время другой ученый описывает клан барсуков (социальных животных) как «тесное сообщество одиночных животных»[40]. Даже люди остаются преданными группам, участники которых не ладят друг с другом, и наша готовность прийти на помощь часто зависит от требований, предъявляемых к нам обществом[41].
Общества, которые ладят друг с другом
Когда испанские каравеллы «Санта-Мария», «Нинья» и «Пинта» прибыли в Новый Свет, одно общество приветствовало с дарами, а другое порабощало. Локальная группа индейцев таино, племя из группы араваков, о которых Христофор Колумб писал, что «все как мужчины, так и женщины ходят нагишом, в чем мать родила», приплыли на каноэ, чтобы приветствовать вновь прибывших. Не понимая ни слова из того, что говорят испанцы, индейцы осыпали их подарками, предоставили пресную воду и пищу. Колумб оставил запись о более циничной реакции европейцев на индейцев: «Они должны быть хорошими и толковыми и сметливыми слугами… достаточно пятидесяти человек, чтобы держать их всех в покорности и заставить делать все, что угодно… Как только я прибыл в Индию, на первом же открытом мною острове я взял силой несколько человек, чтобы, обучившись, они могли бы давать сведения о том, что имеется в этих краях»[42][43].
Разительный контраст между этими двумя мировоззрениями (открытость и доверие с одной стороны и коварство и эксплуатация – с другой) тревожит, но вряд ли поражает нас. Мы, люди, обладаем способностью определять, кто принадлежит к нашему обществу, а кто – нет, и проводим резкую границу между тем, что психологи называют ингруппой (внутренняя группа, «мы»-группа) и аутгруппой (внешняя группа, «они»-группа), даже если мы дружелюбно настроены к последней. Мы с детства учимся относиться к чужакам как к возможной угрозе или к благоприятной возможности (так считали араваки и Колумб, рассматривавшие ситуацию по-разному).
Таким образом, мы получили еще одно доказательство, почему сотрудничество не всегда указывает, где заканчивается одно общество и начинается другое. Вне всякого сомнения, среди толпы в вестибюле Центрального вокзала есть иностранцы, эффективно взаимодействующие с гражданами США. Следовательно, так же, как можно иметь врагов и союзников в собственном обществе, члены одного общества могут поддерживать знакомство, дружить и сотрудничать с членами другого. Товарищеские отношения между сообществами в редких случаях встречаются и у других видов животных. Бонобо называют обезьянами-«хиппи», потому что они предпочитают мир провокациям. И все-таки я бы поспорил на то, что отдельные бонобо время от времени встречают врагов в других сообществах. Даже противник войны не может быть в хороших отношениях со всеми.
Та легкость, с которой сегодня люди могут попасть в другие страны, вывела наши контакты с чужаками на новый уровень, который, как мы увидим дальше, не имеет аналогов в природе. Современная жизнь действительно испытывает на прочность нашу терпимость по отношению к другим, по-новому трансформируя нашу идентичность. Но на этом пути общества остаются с нами.
Сотрудничество без сообществ
Отправиться с Терри Эрвином в тропический лес в Перу – это значит подниматься на рассвете. Пока ветер еще не сильный, Терри, энтомолог из Смитсоновского музея естественной истории, загружает в аэрозольный генератор биоразлагаемый инсектицид и направляет его струю вверх так, что бледно-серый туман поднимается между деревьями. Слышен слабый шум дождя, но воды нет: звук, похожий на стук капель, – это результат столкновений крошечных телец с листьями, раскинувшимися над землей. С годами Эрвин узнал, насколько богаты тропики: по его оценкам, на участке тропического леса площадью 1 гектар обитают 30 миллиардов особей, принадлежащих к 100 000 видов[44].
Куда бы я ни поехал, меня поражает разнообразие живых существ. Данные, полученные Эрвином и другими учеными, заставляют нас рассматривать сообщества в как можно более широком контексте с точки зрения мирового биоразнообразия. Что поразительно: огромное число организмов прекрасно живут как
Ознакомительная версия. Доступно 38 страниц из 188
