ты так хотела замуж и детей, вот и получи.
Так вот, я, если что, замуж не стремилась совершенно. Мне было нормально. А когда кто-нибудь не слишком умный начинал говорить про часики тикают, посылала далеко и без жалости. Мечтала накопить на первый взнос в ипотеку, да вот не вышло. Думала — сначала своя квартира, там посмотрим.
И вот тут мне начинают что-то заливать о том, что надо спасти мужика замужеством. Это где такое видано, где такое слыхано? Да нигде.
— Так, с этого места поподробнее, пожалуйста. Зачем мне выходить замуж? — строго спросила я обоих, живого и призрачного.
— Это особенность проклятья, — тут же ответил мне Эдрик. — Понимаете, так случилось, что все мужчины-маги, родившиеся в определённый день, прокляты. И в какой-то момент жизни начинают сходить с ума. И представляют опасность для окружающих. И в конце концов умирают. К счастью, есть способ спастись. Для того нужно в точно такую же ночь Черной луны отправиться в Туманный лес, там встретить девицу из-за грани мира, поцеловать её, привезти домой и жениться. И после свадьбы проклятье уже не будет властно над тем магом.
— И что, все те идиоты, от которых я убегала, хотели поцеловать меня и жениться? — не поверила я.
— Девиц мало, всем не хватает. Континент велик, страдают от проклятья жители всех его стран.
— Только маги?
— Только маги. Но светлым магам подойдёт любая девушка, а вот тёмному нужна чужеземка. Иномирянка.
— Попаданка, ага. И откуда в том лесу берутся попаданки?
— Их затягивает специально, чтобы они могли спасти тёмных магов. Поцелуй устанавливает связь, и если, гм, повторять, то она крепнет.
— А если пойти и трахнуться, то совсем хорошо будет? — надо же знать, да?
— Э… наверное, да, я надеюсь, что понял вас правильно, уважаемая леди Серафима.
— Так может и замуж не надо?
— Обряд должен закрепить вашу связь.
— Так, ладно. А если девушка попала, но до утра её никто не поцеловал?
— С рассветом она вернётся домой.
Тьфу ты. Мне не хватило всего ничего, нескольких минут. Неудачно вышло.
— А теперь как вернуться домой?
— Никак, — замотал головой призрачный Эдрик.
— Если спустя год прийти в Туманный лес в ту же ночь и до рассвета никого не встретить, то утром можно вернуться, — сказал молчавший до того момента Хьюго.
— Вот зачем ты это сказал? — вскинулся Эдрик.
— Чтобы было честно, — пожал тот плечами. — Девушка должна выйти замуж по доброй воле и с открытыми глазами.
— И если выйти замуж, провести этот, ну, обряд, то проклятье кончится, так? — продолжала выяснять детали я.
— Именно так, вы всё поняли верно, — кивнул призрак.
— Так, ладно. А если выйти замуж, снять проклятье и потом развестись? — может, и не страшно, на самом-то деле?
— Что значит — развестись? — не понял призрак. — Что вы имеете в виду?
— Ну как, были женаты — и перестали. У нас или просто документы оформляют, или по суду, если есть дети или если делят имущество. У вас, наверное, нужен обратный обряд. И тогда мы и его вот спасём, и потом я домой пойду, через год. А пока — ладно уж, как-нибудь.
— Это невозможно, — сообщил призрак. — Разводов не бывает.
Как это не бывает?
Я чуть было прямо это вот не проорала, но потом выдохнула и сообразила — вообще в школе на уроках рассказывали, что и у нас разводы вошли в обиход как-то не очень, чтобы давно, а то тоже браки заключались «на небесах» и «пока смерть не разлучит». Грустно это звучит, про смерть-то. Дома ты знаешь, что если вдруг что-то пойдёт не так, то ты всегда можешь развестись. Процесс может оказаться сложным, дорогостоящим, муторным — в зависимости от того, насколько близким к известному животному окажется бывший муж. Можно выбраться из брака нищей и на трёх хромых ногах, но — всё равно выбраться.
А тут что делать?
Я внимательно оглядела обоих мужиков, и живого, и дохлого.
— И что же делают, если окажется, что муж и жена совершенно друг друга не выносят?
— Живут дальше, — пожал призрачными плечами Эдрик.
Исчерпывающе, что.
— Так, погодите. Может у вас тут вообще браки исключительно по расчёту? — если он какой-то там сын графа, то иначе и не умеет, наверное?
А второй — бывший этот самый граф, если я всё правильно помню.
— А что, бывает как-то иначе? — спросил Эдрик, да с таким видом, будто я несу чушь какую-то несусветную. — Как это — без расчёта? Брак — это союз семей в первую очередь. Что у родовитых людей, что у безродных крестьян.
— Конечно, бывает. Встретились, пообщались, влюбились, пожили немного вместе — ну, чтобы попробовать, уживутся вообще или нет. И уже если ужились, то тогда жениться. Или по залёту, если мужик нормальный, а не хз что.
— Или… как? — встрепенулся Эдрик.
— Если она беременная, — пожала я плечами.
Что такого-то, дело житейское.
— Это правильно, ребёнок должен родиться в браке, иначе ему будет непросто унаследовать отцовское имущество, — закивал он.
Может, у нас всё дело в том, что наследовать-то и нечего? Сами живут как-то, где-то и на что-то, нередко — просто с родителями, вот и не хотят жениться?
— И что унаследует ребёнок, если он родится вот от него? — я кивнула на молчащего Хьюго.
— У него, кроме этого замка, есть ещё три, графы Мерсийские богаты, — сообщил Эдрик. — Граф Вильгельм обеспечил всех четверых сыновей и трёх дочерей.
Ничего так, семеро детей! Как в сказке какой. Потому что обычно если семеро детей — это мрак и нищета. Ну или в религиозной семье, там, может, как-то иначе, не знаю.
— Граф Вильгельм — это твой отец? — уточнила всё же я.
— Да, — ответил Хьюго.
— И где он? Ты не с ним живёшь?
Мало ли, как тут принято с младшими сыновьями.
— Его нет в живых, госпожа Серафима, — мягко ответил Эдрик.
— А что с ним случилось? И где мать?
— Госпожа графиня скончалась незадолго до смерти супруга, — пояснил всё тот же Эдрик.
— Это что ли недавно случилось? — ну мало ли, вдруг этот Хьюго сильно любил родителей и ещё не пережил, бывает.
— Граф Вильгельм скончался три месяца назад.
— Недавно, да. Соболезную, — глянула я на Хьюго. — Так-то я тоже сирота, правда, давно уже. Было время привыкнуть.
Хьюго глянул на меня, вздохнул и снова уставился в пустую тарелку.
— И кто вас воспитывал? — Эдрик глянул внимательно.
— Государство, как всех таких, — пожала я плечами. — Да ничего, нормально всё.
— Как же, а другие родичи, неужели не осталось никого?
— Другим родичам я была через порог
