огромная, наверное около тридцати квадратов — как моя съемная квартирка целиком… Кровать тоже очень большая, она на заднем плане, застелена черным покрывалом. Тона в комнате преобладают серо-черные, что добавляет не только изысканности, но и мрачности…
Как и сам Тураев. Хмурый. Отстраненный. Разглядывает меня то ли с отвращением, то ли с полным равнодушием.
— Зачем ты здесь? Я ведь предупреждал тебя, Стефания, — произносит холодно.
— Хочу поменять себя на отца, — выдыхаю, чувствуя как кожа вспыхивает под пристальным взглядом Дамира.
— Он не заслуживает таких жертв, — кривится Тураев.
— Это мне решать!
— Верно. У меня нет твоего отца, Стефания. Ты поставила не на ту карту.
— Я… тебе не верю! Ты лжешь! Трус!
— Серьезно? — приподнимает бровь, в глазах появляется опасный блеск. — Смеешь еще и обвинениями раскидываться? И чего я боюсь, не расскажешь?
Судорожно сглатываю, отвожу взгляд. Зачем я это выкрикнула? Идиотка! В голове мелькнуло, что боится Дамир меня. Потому что не сможет забыть потом. Нет, ну вообще, откуда такое самомнение? Сама от себя не ожидала.
— Я предупреждал, чтобы ты не попадалась больше на моем пути.
— Я помню… Сначала освободи…
— Заткнись, — рычит, обернувшись. — Снимай одежду.
Меня передергивает не столько от приказа, сколько от холодного тона. Для него ничего не значит мой приезд сюда… Он ведь понял в нашу прошлую встречу, что я невинна. И что приехала, готовая на все, отдать себя ему. Первому.
Но это ничего не значит. Вижу эту истину в глазах Дамира. Он просто сделает что обещал, потому что не бросает слов на ветер. А не потому что меня хочет…
Опускаю глаза, скрывая животный страх, охвативший меня. Сердце больно колотится о ребра, дыхание перехватывает.
Я не готовила себя к «свиданию», на мне простая белая футболка, черные свободные брюки, совсем скромное белье. Если уж продавать себя, наверное я бы чувствовала себя увереннее в чем-то красивом. Сексуальном.
Глупые, идиотские мысли.
— Хватит вести себя как жертва насилия. Ты сама приехала. Или ты непроходимая дура, или…
— Или? — переспрашиваю, закусив губу.
— Лицемерка.
Отлично. Вот кем он меня считает. Хуже просто некуда. А я-то дура мельком подумала что нравлюсь ему. Что теперь, когда у нас другой возраст… Дамир посмотрел на меня по-другому. Как можно быть такой наивной идиоткой?
— Я жду, Стефания. Не трать мое время впустую. Я и так потерял его слишком много.
Из-за моего отца.
Он не произнес это вслух, но мысль повисла в воздухе.
Расстегиваю молнию брюк, они широкие, ткань шелковистая и сразу сползает вниз. Переступаю через них. Снимаю через голову футболку, пальцы разжимаются и она тоже падает на пол. Меня колотит от нервного напряжения и стыда. Никогда в жизни так остро не ощущала стыд и беспомощность. Ужасное состояние. Так было пару раз во сне, когда я вдруг оказывалась голой посреди людной площади. Только сейчас все происходит наяву…
— Подойди.
Мне показалось или голос Тураева охрип? Или снова хочу запутать себя заблуждениями?
Смотрю ему в лицо, надеясь отыскать хоть толику сочувствия моему положению. Напрасно. Абсолютное хладнокровие и равнодушие.
Осознав, что на снисхождение рассчитывать глупо, делаю шаг к нему.
— Ближе.
Он не собирается ни шага сам делать. Подхожу вплотную, так что наши колени соприкасаются.
Властным движением Тураев кладет горячие ладони на мою талию. Они обжигают, от них словно током все тело бьет. Я очень сильно напряжена, едва могу дышать. Жду унижений, боли, мне безумно страшно и горько. Что все вот так…
Ладони Дамира спускаются на бедра, проходятся уверенно, беззастенчиво трогают. Словно я его собственность, и нет ни единой мысли что это не так.
— Прекрати.
— Что? Что я делаю?
— На твоем лице написано: жертва. Не выношу лицемерия. Хотя с твоими генами сложно ожидать другого.
Сказав это, продолжает гладить. Ладони соскальзывают на внутреннюю поверхность бедер и мое тело пронзает спазм. Унижает и продолжает ласкать.
Нет, идиотка. Это не ласка. Он изучает тебя, пробует. Как фермер, купивший лошадь, гладит ее по крупу и осматривает зубы. Решает, удачна ли его покупка.
Я так и вовсе досталась задешево…
Но несмотря на горькие мысли, проклятое тело продолжает отзываться на прикосновения, на жар уверенных властных рук. И этот диссонанс между разумом и телом убивает мое самоуважение сильнее чем все остальное.
Поддев резинку моих простых хлопковых трусов, Тураев резко дергает их вниз.
Замираю, кусаю губы. Он рассматривает меня там. Долго и пристально. Это невыносимо, мои колени начинают дрожать. На что можно так долго пялиться? Мысли путаются. В какой-то момент мне кажется, что я сейчас сойду с ума. От невыносимого напряжения. Если нужно это сделать, почему не быстро? Почему надо тянуть эту пытку?
Неужели он настолько садистом стал?
Резкий рывок, треск и я понимаю, что нижняя часть моего белья безжалостно уничтожена. Автоматически закрываю руками самую интимную часть тела, но Дамир резко обхватывает мои запястья и разводит руки в стороны.
— Время для стыда прошло.
Конечно, он не упустит случая напомнить мне об этом. Снова.
Его пальцы гладят внутреннюю поверхность бедер, нажимая, стискивая кожу. Ложатся на самое интимное место, гладят, потирают… размазывают невесть откуда взявшуюся влагу.
Откуда она? Как это может быть?
Я киплю от ненависти и горечи, а тело все равно течет по этому подонку!
Каждая моя встреча с ним в прошлом заканчивалась мокрым бельем. Это был мой позор, и одновременно — моя сладкая тайна. Мне нравилась такая реакция тела. Нравилось трогать себя, когда лежала в теплой ванной и представлять Дамира.
И вот теперь все наяву. Только все в миллион раз порочнее. Его касания убивают, заставляют выгибаться и самой подаваться вперед к его руке. Кусать губы, чтобы сдержать стоны.
— Лифчик сними, — холодный хриплый приказ бьет как пощечина.
Руки дрожат, когда завожу их за спину, застежка не сразу поддается, я слишком напряжена. Дамир, не сводя с меня взгляда, снимает с себя штаны. Снова опускается в кресло. Мне хочется закричать. Трусов на нем нет. Огромный как толстая палка пенис торчком стоит, покачиваясь в мою сторону.
— Встань на колени.
Он не влезет в мой рот. Он меня задушит. Я не хочу, не могу. Паника колотится в горле, но я все же послушно встаю перед ним на колени. Ноги не держат, я бы все равно рухнула. Так хотя бы не столь унизительно.
От его голоса кожа покрывается мурашками. Нервно сглатываю, смотря как огромный член покачивается перед моим лицом. Понятия не имею что делать. Больше всего на свете хочется закричать и убежать. Почему я такая дура?
