способом, какой только придёт в голову. Напряжённые до предела, мы ждали. Наконец что-то проявилось в воздухе, постепенно, будто под кистью художника. Сначала плеснуло багровым, потом чёрным. На наших глазах из пустоты соткалась роза – точно такая, какой когда-то была я. Бордовый, с прожилками и тёмным стеблем цветок, только, в отличие от меня, совершенно обыкновенный. Бездушный. Обретя форму, роза упала на пол. Лепестки колыхнулись; ключ рассыпался в руках улыбающейся девушки.
– Ах ты тварь, – воскликнул Скряга и, прежде чем я что-то сделала, вскинул пистолет.
Вторая пуля попала точно в лоб. Девушка ткнулась затылком в пол и окончательно затихла. В комнате воцарилось молчание.
– Ты… – послышалось рядом.
С трудом обернувшись, я увидела искажённое злобой лицо Скряги. Он шагнул ко мне, и я невольно отшатнулась.
– Всё из-за тебя! – прошипел он. – Если бы ты дала мне сразу прикончить соплячку!
Внезапно пол под нами пошатнулся. Где-то в стенах зародился гул, с каждой секундой становившийся сильнее. Я с трудом удержала равновесие, перехватила покрепче рукоять ножа. Началось. И всё-таки я не позволю так просто себя пришить!
– Прекратите! – крикнул Тим, бросаясь к нам. Упавший откуда-то сверху горшок заставил его отскочить. – Наше время выходит. Забудьте про ключ, нужно бежать!
Скряга только отмахнулся. Он будто обезумел. Вся его жажда наживы, жадность до денег захватили душу парня, и тот не замечал ни дрожащего пола, ни дребезжащей посуды. Его полный ненависти взгляд вперился в моё лицо, а пистолет угрожающе упирался в грудь.
– Она предала нас, – выплюнул Скряга со злобой. – Говорил же, что она всего лишь вздорная, жалкая баба! Из-за неё я потерял ключ, потерял свои деньги. Ты думаешь, я прощу это?!
Комнату снова тряхнуло, и стены стремительно поползли друг к другу, смыкаясь. Подгоняемые ими вещи валились друг на друга, неумолимо приближаясь к нам со всех сторон.
– Бежим! – снова крикнул Тим, бросаясь к видневшемуся выходу.
Наконец позабыв обо мне, Скряга рванул следом. Я отмерла. Ноги еле держали. Превозмогая оцепенение, я побежала к двери. Отовсюду падали книги, вазы, на пол слетали не только вещи, но и полки, на которых те стояли. Какой-то шкаф осыпался грудой обломков, погребая под собой тело хозяйской дочки. Оглянувшись, я на секунду потеряла из виду дорогу и тут же споткнулась. Доска под ногой треснула; ботинок с готовностью провалился в щель, и я с размаху грохнулась на пол. По спине забарабанили какие-то склянки. Подняв голову, я увидела Тима, выталкивавшего Скрягу наружу. Справившись с парнем, маг обернулся, выискивая взглядом меня. Нашёл. Его глаза расширились от бессильного ужаса.
Над головой что-то кракнуло, и я зажмурилась, отстранёно понимая, что всё кончено. Мы снова проиграли друг другу.
Тело пронзила боль, и воспоминание кончилось.
Допив уже неизвестно какой по счёту бокал, я открыла глаза. Потолок странно плыл, качаясь то туда, то сюда. Кажется, я основательно напилась. Или слишком навспоминалась. Вздохнув, я провела пальцем вдоль уровня вина в бокале. Алкоголь и видения прошлого вгоняли в такую тоску, что хотелось выть.
Значит, встреча неизбежна, как и её последствия. Я вспомнила ощущения, которые испытывала, будучи воровкой. Вспомнила, с какой силой желала вернуть сына к жизни и из-за кого это так и осталось мечтой. Та жизнь, как ни странно, была вполне в моём стиле – и её упрямство, и преступная карьера, и каждый из связанных в тонкую цепь судьбы поступков. Или же я была в стиле той жизни? Запутаешься тут.
На столе нашёлся то ли поздний завтрак, то ли ранний обед. Я поднялась, без восторга посмотрела на полную уже остывших хлопьев тарелку. Хлопья с вином. Смешно. Хотя почему бы и нет? Как ни странно, после еды мозг прояснился. Взяв со стола телефон, я проверила журнал вызовов. Дважды звонил Дима, один раз прислал смс с предложением встретиться. После всего произошедшего я совсем забыла о несостоявшемся кино. А вот он, видимо, нет. Знал бы адрес, наверняка примчался. Хорошо, что не знал.
Я осушила последний бокал одним глотком и неожиданно улыбнулась. Отражение в висящем над столом зеркале пьяно взглянуло в ответ. Апатия сменилась новым, безбашенно смелым настроением, которое нравилось мне гораздо больше. Если уж всё равно умирать, кто заставит меня делать это, трусливо запершись в квартире? Погибать надо с музыкой и желательно танцами. А там… Пока мы встретимся, я успею тысячу раз насладиться оставшимися днями.
Едва попадая по экрану, я набрала Диму. Тот поднял трубку на втором гудке. На удивление трезвым голосом я заверила его, что всё хорошо и чувствую я себя превосходно, а потом перешла к самому важному.
– Дима, я хочу в клуб. Прямо сегодня, вечером. В самый шумный и весёлый, в который сама бы ни за что не пошла. Ты же поможешь?
В динамике поперхнулись вздохом. Неизвестно, что больше удивило парня – что я сама его куда-то позвала или что позвала именно в клуб. Справившись с изумлением, Дима пообещал, что устроит всё в лучшем виде. Договорившись, что он зайдёт за мной в девять, я назвала адрес и отбила вызов. В голове всё смешалось в кашу. Понадеявшись, что к вечеру оно утрясётся само, я устроилась на подоконнике и принялась что-то задумчиво наигрывать на гитаре. День обещал быть долгим.
***
Музыка гремела, стучала, отдавалась вибрацией во всём теле. Я замерла на входе, восхищённо разглядывая зал. Ритмично двигающиеся силуэты, громкий смех, силившийся перекрыть грохот, откровенные заигрывания… Я прикрыла глаза, чувствуя странную тягу к саморазрушению.
– Пойдём потанцуем? – предложила я Диме.
Тот молча кивнул и, взяв меня за руку, потянул на танцпол. Бедняга явно не узнавал меня. Он уже привык и к моим сумасбродным выходкам, и к вечным насмешкам, но такого ещё не видел. Мне будто снесло крышу, и даже выветрившийся алкоголь не забрал с собой это странное состояние.
«Falling in and out of love, in love, in love», пропел женский голос в колонках, и под этот ритм мы вклинились в толпу танцующих. Я тряхнула волосами и улыбнулась Диме, чувствуя, как у того захватывает дух. Подняла руки, качаясь в такт музыке.
Сердце бешено колотилось в груди, словно в таком же безумном, как у меня, танце. Лицо Димы скакало перед глазами, расцвечиваемое огнями. Почему-то было тяжело дышать; мне чудился сидящий под фонарём парень, сосредоточенно рисующий что-то в блокноте, и его образ мешался со светом клуба. Встреть я его сейчас, даже не расстроилась бы. Вот так, в сумасшедшей пляске, посреди веселья, погибать было проще. Дима что-то кричал
