Жила она там же, где и работала, просто этажом выше. Так что Рата перевернула табличку, знаком «Закрыто» на улицу, и нежными тычками под пятую точку погнала меня по лестнице наверх.
Усадила на знакомый с детства диванчик – кажется, он стоял здесь еще в мамином детстве, а может, и бабушкином – налила чаю, разложила свежее печенье, и многозначительно булькнула полным чайником. Мол, времени у нас предостаточно, пока все не выпьешь – не отпущу.
Я сглотнула.
Мужайся, Кахайя.
Рата уселась напротив, изящно взяла чашечку, пригубила, и началось! Как только сдерживалась все эти минуты.
Тётю прорвало:
– Ой, деточка, что у нас тут творится! – светским тоном начала Рата. Я фыркнула, чуть не расплескав чай. Изысканность аристократической крови причудливо сочеталась в тетушке с истинно деревенской непосредственностью. – Копают, чуть ли не каждую ночь копают. Скоро в слепы полезут, помяни мое слово!
Я покачала головой.
– Теть Рата, там такие охранки стоят, что их изжарит раньше, чем они подобную мысль обдумают!
– Ну, как-то же они обходят охранки на кладбище сейчас! И те обойдут, зуб даю!
Травница выразительно цыкнула, будто уточняя, каким именно зубом ручается за правдивость своих слов.
– Ума не приложу, что там могут искать… – притворно вздохнула я, закидывая удочку. И тетя Рата не подвела.
– Думаю, какие-нибудь древние артефакты! – наклонившись вперед, заговорщическим шепотом выдала она.
Меня совершенно не удивляло, что местные жители знали чуть ли не больше о результатах раскопок, чем полиция. Учитывая, что замначальника, хоть зануда и педант, трепло еще то, а статуса «совершенно секретно» расследованию не присваивали, я была бы удивлена, останься хоть какая деталь неизвестной общественности.
Версия Раты имела право на жизнь. Мне и самой первым делом, когда я услышала о задании искать украшения в древних могилах, первым делом пришли в голову артефакты Войны. Той самой, шестьсот лет назад.
Но во-первых, все, что было в те времена ценного на кладбище, успели разворовать и распотрошить. В голодные годы даже плиты мраморные, подороже, уволакивали, что уж говорить об украшениях из могил. Потом – наводнения, размывы почвы. Вряд ли даже четверть захоронений старше двухсот лет сейчас находятся там, где их изначально закопали.
Так я тете и сказала.
А что? Ум у нее очень даже аналитический. Разведка по тете Рате плачет.
– Значит, завалялось что-то. – безапелляционно заявила травница. – Такие деньжищи платить за современные цацки, самые дорогие и мощные, никто не будет. Тем более зачем их с кладбища выкапывать? Последние лет сто никого сильно богато обряженного не хоронили, а до того лет двести все деньги жителей посёлка шли на развитие их дел, на постройку, там тем более не до шикарных похорон.
Кому знать, как не ей. Обычно именно к тете шли как за лекарствами, так и за успокоительными настойками для тех, кто шёл вслед за гробом. А попутно выплакивались Рате в жилетку, так что она всегда была в курсе кто, когда, и в каком виде ушёл в мир иной.
– Может кто-то известный у нас похоронен? – размышляла я вслух. – Герой Войны, или артефактор какой.
Тетя отрицательно покачала головой.
Ясно. Можно даже надгробия не проверять. Сведения, полученные от Раты, всегда отличались точностью и проверенностью.
Ее бы в наш аналитический отдел.
– И ведь новых из богатеньких никто не приезжал. – продолжила она размышлять вслух, следуя моим собственным выкладкам почти побуквенно. – Значит, заказчик жил здесь и раньше, просто сейчас почему-то активизировался.
– А не богатеньких?
Рата задумалась.
– Стройки у нас который год идут, одна заканчивается, другая начинается. Так что новых лиц много, все строители неместные. Думаешь, он замаскировался среди трудяг, днем копает, а ночью приказы раздаёт?
Я кивнула.
Стоит проверить версию. Тетя Рата теперь по собственной инициативе пройдётся по всем стройкам, и если я ее хоть чуть-чуть знаю, выяснит у всей полсотни рабочих их биографию вплоть до прабабушки. Я, со своей стороны, проверю архив с досье временных приезжих, и пересчитаю всех по головам. Вряд ли кто рискнёт нанимать неучтенных строителей, но мало ли, как богатеи экономят.
План намечался масштабный. Такая проверка займёт не одну неделю. Попробую припахать со мной кого из сотрудников. Может, Пурнама? Он зануда, как раз такие задания должен любить.
Выйдя на крыльцо, я немного постояла, пытаясь перебороть неприятную наполненность в животе. Печенье и чай любящая тётушка впихивала в меня так, будто я не просто все еще оборотень, а беременна или подросток. То есть жру за троих.
Так что теперь при каждом шаге в округлившемся животе булькало, как в том чайнике.
И как я в таком состоянии по стене лезть буду?
На мое счастье, пока я добиралась до дому, наступили сумерки. Пользуясь прикрытием темноты, я прокралась к крайнему окну и кинула камешек.
Не удивлюсь, если сегодня маменька спит у меня. Караулит. Так что безопаснее будет попроситься на ночевку к старшему брату.
– Родители в гостях, будут поздно. Спокойно проходи, и поешь, тебе там под салфеткой оставили. – не скрываясь, проорал Гунтур в распахнутое окно, перевесившись через подоконник.
Значит, не так уж маменька и рассердилась. Была бы в ярости – папа бы ее в гости не вытащил. Она бы сидела в гостиной или моей комнате, кипела, накручивая себя все больше, и ждала бы моего возвращения для торжественной головомойки.
Спать я на всякий случай все же легла у старшего брата. Гунтур поворчал, но выгонять не стал, даже подвинулся и одеялом поделился.
А утром, на рассвете, я отправилась к заклятой подружке.
Глава 8
Ради расследования приходится иногда переступать через старые обиды.
Не то, чтобы Буан, один из моих многочисленных поклонников, сильно мне нравился. Примерно так же, как и все остальные. Но когда я узнала, что одновременно со мной он обхаживает и мою подругу, так сказать, подстилает соломку – кто первая согласится, на той и женюсь – он мне резко разонравился.
Учитывая, что моя лучшая подруга Экка была очень даже в курсе двойного ухаживания, и совершенно не возражала, общаться я перестала сразу с обоими.
И если бы не производственная необходимость, и на пистольный выстрел к их дому не подошла.
Но вот незадача – старых кланов оборотней в нашем городке всего два. Экка принадлежала ко второму, и без разговора с ее родителями расследование бы встало. Отца семейства дома не оказалось, но мать была на месте. Нола любила меня чуть ли не как собственную дочь, что, возможно, и послужило еще одной причиной нашей с подругой размолвки. Она приревновала ко мне собственную мать.
