class="p1">– Он блин сука должен нам! – ответил наконец Главный.
– Но ведь он не беден и может заплатить, зачем вам всё это?
– Да чтоб он сдох, этот твой Альфред, – ответил ей тот бандит, что тащил её за собой, время от времени рывками подтягивая к себе.
***
Андрей подъехал к уже оцеплённому по всему периметру колледжу.
– Что происходит? – спросил он, выйдя из машины, чуть ли не на ходу.
– Не знаем, пока не знаем, – ответила одна из прохожих, толпящихся возле кардана.
Полицейские повторяли одни и те же слова, обращаясь к толпе, что неустанно росла: «Граждане, не толпитесь, отойдите подальше для вашего же блага».
Когда Андрей подошёл вплотную к самому оцеплению, расположенному вдоль кустов, совершенно случайно минув нескольких полицейских, с намерением хотя бы одним глазом взглянуть на колледж, то тут же встретился лицом к лицу с одним из спецназовцев.
– Ты чё парень, тебе жить надоело, сказано же: «Оцепление», – сказал тот ему.
– Оцепление? – будучи будто в прострации, спросил Андрей.
– Да, оцепление, так что иди давай от сюда, пока ещё всё тихо.
– Что случилось? Там моя жена! – сказал он, уже ведомый под руку одним из сотрудников, в сторону толпы.
– Жена говоришь, а у меня там две дочери, – сказал полицейский, доведя Андрея до его автомобиля, – так что ты здесь побудь, без тебя точно разберёмся, не одному тебе за своих боязно…
Андрей отрешенно взглянул на свою Хонду, положив ладонь на горячий капот. Со злобой и даже с великим сожалением он ударил по капоту рукой, в мгновение сжавшейся в кулак, и уселся на асфальт, медленно скользя спиной по двери машины.
– Слышь парень, – обратился к нему кто-то.
Андрей поднял глаза полные отчаяния и страха, спросив, – вы мне?
– Да, закурить не будет? – спросил худощавый мужчина, лет пятидесяти, с небритым лицом и разворошенными волосами.
– Не курим, – почти без сил ответил Андрей, уронив голову.
– Э, э, ты чего это? – спросил тот мужчина, подсев к нему рядом, пытаясь привести того в чувства.
– Там моя жена и…
– Знаешь уже?
– Что?
– Захватчики.
– Это я понял.
– Ну может она ещё жива, а ты уже раскис, а?
– Я видел её последний раз сегодня утром, – сказал Андрей, схватившись за лоб.
– И чё, выживет, всё выживут, ещё даже же ничего не случилось, а ты уже того, давай вставай, – сказал тот, поднимая его с асфальта, – твоя машина? Давай садись, и жди, все подождём, что вечер принесёт, ничего с ними не случится.
Андрей сел за руль, уставившись на крышу колледжа, возвышающуюся над высокими тополями, окружающими здание.
– Ты думаешь, тебе тяжело и ничего не можешь с этим поделать, а им там как? – продолжил с ним разговор тот мужчина, наконец, раздобыв в толпе сигарету, – тоже, небось, не сладко. Так что соберись брателло, ведь то, как ты относишься к этому здесь, напрямую зависит на то, как они переживут всё это там.
А тем временем захватчики затащили Соню на третий этаж. Двое, изначально находившихся там бандитов, уже пытались выломать железную дверь учительской, безрезультатно пиная петли и погнутую ручку, своими несокрушимыми берцами.
– Ну чё, вскрываю? – обратился один из них к Главному, направив дуло своего пистолета на дверной замок.
– Ты чё совсем отмороженный, – ответил ему тот, – замок стальной, а ты полить по нему собрался, совсем жить надоело?
– Ладно, как скажешь, – ответил он, спрятав пистолет в кобуру, ещё раз хорошенько пнув по ручке, от чего та вся перекрутилась, и наконец, отвалилась, со звоном шмякнувшись об пол.
– Щас всё решу! – сказал Главный подходя к Соне, и аккуратно взяв её за подбородок, своими распухшими пальцами, спросил её, – поможешь нам?
София на это лишь обречённо вздохнула, смотря на него с залитыми досадой и ужасом глазами.
– Нет, – сказала она, повертев головой в знак отрицания.
– А вот сейчас и проверим, – сказал он, схватив её под руку, подтащив к двери и легонько побренчав по ней дулом своего пистолета, протяжно позвал, – Альфред, выходи. Сам же знаешь, тебе теперь деваться некуда. Если ты вдруг сейчас на подоконник полез, то это ты зря, этажом ниже находится наш человек, и он застрелит тебя даже раньше, чем ты наступишь на карниз, тем более у нас для тебя сюрприз.
Главный схватился за Сонину чёлку, приткнув её лицом к двери, от чего та вся зажалась, тяжело дыша.
– Нет, не надо, за что вы так с нами, что он вам сделал?
– Что он сделал? – слегка ослабив хватку, ответил Главный, – он сука подставил нашего босса, сдал того со всей партией товара, и эта тварь думала, что сможет уйти живым.
– Альфред-Альфред, – тихо, еле слышно, с сожалением сказала Соня.
– У тебя три секунды, – прокричал Главный, обхватив Соню рукой и прижав к себе поближе, приставив пистолет к её виску.
– Нет, не надо, не выходи, Альфредушка, – кричала она, и плакала, уже совсем ничего не понимая.
– А зачем? – наконец послышался голос Альфреда, – ты все ровно убьёшь нас.
– А вот в этом ты ошибаешься, с тех пор как ты меня кинул, никто кроме тебя нам ничего не должен, как эти люди, так и твоя жена, – сказал Главный, щёлкнув курком.
– Только не это, – прошептал Альфред, пятясь к окну, рвя на себе волосы, задыхаясь чуть ли не от каждого следующего глотка воздуха.
«Раз», – начал расчёт Главный. «Два», – сказал тот через секунду, прижав дуло к виску Сони посильнее, чтобы самому впоследствии не запачкаться кровью, и разлетающимися мозгами.
– Не судьба Сонь, не выйдет он, – сказал один из бандитов, с относительно молодым голосом, – ты же его сама знаешь.
«Два с половиной» – продолжил Главный, в то время как Альфред бесшумно метался из угла в угол, со звоном в ушах, дробящим и выматывающим его и без того вывернутую душу.
«Два с тремя четвертями» – объявил тот, пред тем как настала кромешная тишина, прерванная лишь пробежавшей с невероятной скоростью кошкой по крыше одного из соседних домов.
София лишь тихо хмыкнула, приготовившись к смерти, и крепко зажмурив глаза, не шепотом, а будто и вовсе про себя, закусив нижнюю губу, сказала: «Прощай, прощай любимый, прости за всё, прости, живи, будь счастлив, не кари себя, я жертвую собой ради нас».
«Два и девять», – разорвал тишину голос бандита. «Три», – резко, с придыханием, выпалил Главный, но выстрела не последовало, вокруг всё так же царила тишина, ещё слегка разбавляемая эхом последнего сказанного им слова.
– Хорошо, я выйду, – сказал Альфред вполне спокойным голосом, после чего в двери забренчал открывающийся замок.
Уже через десять секунд дверь приоткрылась,
