кудряшек и ощутил что-то вроде типичного мужского интереса. Но телефонный звонок, встреча, очередные переговоры — и образ миловидной студентки исчез, растаял где-то на глубинах подсознания.
Однако Илона быстренько сумела напомнить о себе. До сих пор иногда думаю, что она нарочно опрокинула на меня стаканчик с кофе в тот день.
Увидев, как на моей белоснежной рубашке растеклось уродливое темно-коричневое пятно, студентка беспомощно пробормотала:
— О боже, Артур Альбертович! Простите, пожалуйста! Ради Бога, извините! Понятия не имею, как это получилось… Простите, простите…
Огромные зеленые глаза, в которых плескалось настоящее отчаяние, начали наполняться слезами. Стало понятно, что юное создание вот-вот разревется, а этого бы мне хотелось меньше всего.
— Простите, — девушка уже начала всхлипывать, — извините…
— Да перестань ты! — в сердцах рявкнула я, от чего студентка, кажется, расстроилась ещё сильнее.
Стало совсем уж не по себе.
— Всё в порядке, — добавил уже более спокойным тоном, — на такой случай я специально держу запасные рубашки. Так что, сейчас просто переоденусь и всё. Можешь не переживать.
— Ой правда? — обрадованно воскликнула девушка. — Ну слава Богу, как хорошо! Очень предусмотрительно! Слушайте… а давайте я заберу вашу рубашку и отстираю ей?
— Сомневаюсь, что такое пятно можно чем-то вывести, — поморщился я в ответ, — забудь.
Но студентка решила проявить настойчивость:
— Нет, давайте. Я точно смогу её отстирать, вот увидите!
И действительно на следующий день девушка вернула мне идеально чистую, белоснежную рубашку. От кофейного пятна не осталось и следа.
С тех пор мы с Илоной сталкивались часто. Что-то мне подсказывало, что она уже в тот момент открыла сезон охоты, да и сцена с рубашкой казалась мне какой-то театрально-подозрительной. Но Илона мне понравилась. Яркая блондинка, звонкая птичка, смешливая. Добрая, чуткая, понимающая… Кто же знал, что под её ангельской внешностью скрывается весьма поганый характер? Нет, Илона его мастерски прятала и до сих пор продолжает это делать. Но истинную натуру не спрячешь, как не старайся.
Ну а тогда я вдруг подумал — почему бы, собственно, и нет? Смущала немного разница в возрасте: ко мне в окно на тот момент уже вовсю стучался тридцатник, а Илоне едва ли исполнилось двадцать. Но её всё устраивало.
Ещё бы…
Ну а затем всё прошло по сценарию моей идеальной жизни.
Смотрины. Одобрение отца и матери. Удивительно, но они в один голос назвали Илону прекрасной кандидадутрой на роль моей супруги. И это несмотря на отсутствие у неё богатых родителей и провинциальное происхождение. Для меня до сих пор загадка то, как она сумела очаровать моих родичей, да ещё и в рекордно короткие сроки.
Но дело было сделано. Дальше последовали роскошная свадьба и медовый месяц. Родители подарили нам двухэтажный особняк, в котором Илона моментально почувствовала себя хозяйкой и принялась, как она тогда выразилась, наводить красоту и уют.
Меня же этот вариант полностью устраивал. Илона очень быстро приспособилась к новой жизни. Деньгами я её не обижал, и она открыла для себя мир бутиков, салонов красоты, фитнес-клубов и прочих радостей. Параллельно Илона окончила институт, а после, несмотря на приём противозачаточных, забеременела.
Да… я прекрасно понимал, зачем она это сделала. Илона ведь чувствовала, что я её не люблю, а ребёнок навсегда связал бы нас прочной нитью. И теперь я даже если бы и захотел, то не смог бы выбросить её из своей жизни.
Обман жены злил меня. Особенно в тот момент, когда она, картинно смахнув с глаз слезинку, протянула мне тест с двумя полосками и прошептала:
— Не знаю, как это получилось, Артур… Может, я забыла принять таблетку, или ещё что-то…
— Ты уже большая девочка, — с сарказмом ответил я, — знаешь прекрасно, как и почему это могло получиться.
Вздрогнув, Илона уставилась на меня во все глаза. Держу пари, она прекрасно поняла, что её обман раскрыт.
— И что будем делать? — прекратив ломать комедию, нормальным голосом спросила жена.
— Рожай. Мои давно о внуках спрашивают, да и я сам не против.
Высказавшись, я ушел в кабинет, оставив Илону наедине с её мыслями. Напрасно она думала, что ребенок сможет как-то сблизить нас. Наоборот. После её обмана отношения между нами начали стремительно портиться.
Глава 8
Артур
Илона и сама понимала, что рыбка, то есть я, могу сорваться с крючка. Например, отправить надоевшую супругу вместе с ребёнком в какую-нибудь тёплую страну и назначить ежемесячное содержание. В принципе неплохой вариант, но мне это не подходило.
Илона нужна мне здесь, рядом. Нельзя же портить картинку семьи из рекламы йогуртов, в которую идеально вписался бы наш ребёнок. Вот только до супруги это не сразу дошло, и все девять месяцев она вела себя тише воды, ниже травы. Никаких тебе беременных капризов, заскоков и требований. Мне это было только на руку. А через положенное время на свет появился наш сын.
Никита.
Внешне — светловолосая и зеленоглазая копия Илонки, характером он не был похож ни на кого из нас. Тихий, застенчивый, улыбчивый мальчишка. Совершенно не избалованный материальными благами, добрый, щедрый, всегда готовый поделиться игрушками или чем-то ещё.
Возвращаясь домой и подхватывая на руки бегущего с криком «папа!» Никиту, я порой чувствовал себя худшим отцом на свете. Я мог бы дать ему всё, что он только пожелает, кроме самого важного — времени, проведенного вместе. Совместной рыбалки. Игры в футбол на заднем дворе нашего дома. Просмотра каких-нибудь дурацких детских мультиков. Походов в кафе, кино, аквапарк и так далее.
Нам так отчаянно не хватало всего этого, но из-за колоссальной занятости я постепенно превращался в «папу выходного дня».
Даже мой отец, фанатично преданный своему делу, как-то укоризненно сказал:
— Всех денег не заработаешь, Артур. А вот сына ты можешь упустить. Поверь, я знаю, о чём говорю.
Последняя фраза была наполнена горечью. И я верил ему. Вспоминал себя в возрасте Никиты, вспоминал, как злился на отца, как мне не хватало его внимания. Как порой ненавидел и себя, и его, вечно преследуемый каким-то чувством одиночества, ненужности и неприкаянности.
А в итоге? Наступаю на те же грабли.
Папаша года, блин.
Зато Илонка угрызениями совести не мучилась. После родов она оплакивала свою идеальную фигуру, рыдала в голос над появившимися на груди и животе растяжками, истерила по поводу некогда шикарных, а теперь превратившихся в желтую солому (как она выражалась) волос. Видимо, накопленный за месяцы беременности негатив стремительно рвался наружу.
Дни бежали вперед, и время пошло Илонке на пользу. Вернув свою идеальную внешность с помощью бесчисленных косметических процедур, жена
