— Ты долго еще? — мне все время кажется, что он чем-то недоволен.
— Нет, Тим, уже еду домой. Скоро буду, — отвечаю и дыхание сбивается.
Внутри все сводит от страха. Как оно вырвалось, это «домой», как я могла? Сейчас он разозлится, скажет ледяным тоном, что для прислуги его дом — это место работы ну или еще что-нибудь подобное. И чтобы я оставалась у себя и не смела ступать на порог.
Но из динамика лишь слышится прерывистое дыхание. Он молчит. Я молчу. А потом начинает попискивать знакомый голосок, и Тимур быстро говорит мне в самое сердце:
— Хорошо. Приезжай быстрее, жду тебя дома, — и отключается.
Прислоняюсь виском к окну. Что это было? Дочка капризничает, и Тимур остался с ней, не поехал в офис. Но… Он меня ждет?
Мысли смешиваются в голове в бесформенный клубок. Можно притворяться перед Робби, перед Ниной Аркадьевной и парнями из охраны, будто меня нисколько не волнует хозяин дома. Но перед собой притворяться невозможно, а по нему я начала скучать, стоило отъехать всего лишь на пару километров.
Представляю, как он ходит с Полькой на руках, выглядывая в окно, и снова хочется плакать. Какая же я стала сентиментальная после родов, кажется, даже беременная такой не была.
В дороге незаметно для себя засыпаю и открываю глаза, когда мы въезжаем в ворота. Мне говорят, что Тимур гуляет с малышкой за домом, иду к ним, и на мгновение придумываю себе другую реальность. Где мы семья, я приезжаю к себе домой, и там меня ждут любимые муж и дочь.
Но выдуманная реальность вмиг разбивается о настоящую, когда Тим окидывает меня оценивающим взглядом — я переоделась в свою одежду, — и указывает кивком на коляску.
— Она не хотела засыпать без тебя, пришлось вынести во двор, недавно только уснула. Если ты проголодалась, иди на кухню, а я посмотрю за Полиной.
— Нет, спасибо, я потом поем, — к коляске тянет как магнитом. Подхожу, смотрю на спящую дочку и не могу сдержать улыбку.
— Тогда я уехал, мне надо в офис, — Тим направляется в сторону гаража, а я растерянно хлопаю глазами. Он… он отчитывается передо мной?
* * *
Полинке исполнился месяц, и Тимур везет ее в клинику на плановый осмотр. Это уже третий, первый был после роддома, второй — когда ей было две недели, но тогда осмотр проводился дома.
Я надеваю ей желтый комбинезон, шапочку и пинетки. Она похожа на цыпленка, такая забавная! Выношу Тимуру, чтобы он ее уложил в переносную люльку. Он окидывает меня недоуменным взглядом и спрашивает как обычно с недовольными нотками в голосе:
— А ты почему не одета?
В последнее время своими вопросами Тим постоянно загоняет в тупик. Как почему?
— А разве я тоже еду?
— Конечно. Ты же с ней постоянно, тебе и слушать, что скажет доктор. Какой с меня там толк? Давай быстрее, у тебя пять минут.
Укладываюсь в три и прыгаю на заднее сиденье машины, где закреплена люлька. Чувствую себя Золушкой, которую не оставили дома ждать добрую Фею-Крестную, а взяли на бал сразу без всякой тыквы.
Клиника в центре, недалеко от дома Тимура, так что доезжаем за десять минут. Тим паркуется на противоположной стороне, достает люльку, я выскакиваю следом. Переходим дорогу, ступаю на проезжую часть, и внезапно ладонь захватывают стальные пальцы.
— Куда под колеса лезешь? Смотри на дорогу.
Вообще-то «колеса» от нас метров за двадцать.
— Здесь пешеходный переход, Тим, — пытаюсь спорить, но он еще крепче сжимает мою ладонь.
— Ты не знаешь, как они ездят? Если за рулем неадекват, то для него правил не существует.
Он переводит меня через дорогу за руку, как маленькую, но, когда оказываемся на тротуаре, ладонь не отпускает. Так и идем до самого здания: в одной руке Тимур несет люльку, а другой ведет за руку меня. Снова накатывает чувство, что мы обычная семья, нормальная. Пусть совсем на короткое время, на несколько шагов, которые остается пройти до входа в клинику. Но за эти несколько шагов я чувствую себя абсолютно счастливой, настолько, что когда Тим распахивает передо мной дверь, не сдерживаюсь и говорю очень искренне:
— Спасибо тебе, Тимур, — и прохожу в холл, стараясь не замечать обращенного на меня вопросительного и одновременно ошеломленного взгляда.
Глава 7Тимур открывает передо мной дверь кабинета, и я прохожу внутрь. Навстречу нам поднимается женщина в белом халате возраста Робби, у нее строгий вид, и мне немного страшно — вдруг она скажет, что я что-то не то делаю или плохо смотрю за малышкой?
Тим ставит переноску на стол, и я достаю своего цыпленка. Кладу на пеленальный столик, мне кажется, моя девочка испугана, как и я. Начинаю ее раздевать, при этом стараюсь разговаривать с ней, чтобы успокоить.
— Не надо так волноваться, — говорит врач. — Вы няня девочки?
Меня будто окунают в холодную воду. Все верно, она видит меня впервые, в предыдущие ее визиты меня еще не было в доме Тимура.
К горлу подкатывается комок, но я не успеваю ответить, как слышу за спиной холодное.
— Это мама Полины.
— Она у нас Полинка? — восторгается врач и подходит ближе. Если она удивлена, то не подает виду. — Ну-ка, Полинка, покажи, как ты выросла! Какой смесью вы ее кормите?
— Грудным молоком, — говорю тихо.
— Очень хорошо, — одобрительно кивает врачиха и начинает обмерять, взвешивать малышку. Вижу, как дергается Тимур при каждом ее движении. Мне самой кажется, что она недостаточно осторожно берет мою девочку, вертит, переворачивает.
Но в итоге докторша остается довольна состоянием малышки, хвалит нас с Тимуром и называет ответственными родителями. Спрашивает меня, как я питаюсь и какой соблюдаю режим. Тоже хвалит, а я мысленно обнимаю Робби с его тетрадкой.
Нас направляют на прививку. Тимур проходит с нами в манипуляционную, и когда в ножку Полинки впивается игла, у меня такое чувство, будто ее в меня вонзили. Тим сидит, сцепив зубы, и я всерьез опасаюсь, чтобы он не убил медсестричку.
Малышка кричит, я хватаю ее на руки, целую и сама готова разреветься.
— Приложите ее к груди, — советует медсестра, — она успокоится. Вот сюда пройдите, у нас есть кабинет для кормления.
Я несу туда Польку, Тимур идет с нами. У меня чувство, что он мне не доверяет — каждый раз, когда я ее кормлю, нависает над нами или садится напротив на корточки. Я уже начинаю привыкать и не так стесняюсь. В конце концов, мы всего лишь родители общего ребенка, и я очень благодарна Тимуру, что он больше не подчеркивает, что я только няня и что я на него работаю.
Полинка засыпает, укладываю ее в люльку, и мы уходим из клиники. На всякий случай прячу руки в карманах кофты, но он больше не стремится взять меня за руку. Тимур ведет машину, дочка спит, а я смотрю в окно.
