– Хардман. – отвечает он с насмешкой. Поднимаю брови. Ну разумеется Хардман, как и большая часть волков в городе. – Халлен Хардман, к вашим услугам, мисс. – все таки отвечает он с коротким поклоном.
– Благодарю вас за помощь, мистер Хардман. Я поеду домой с вашего позволения.
– Вы собираетесь выдвигать обвинения или еще каким-либо образом раздувать этот эпизод?
Замираю взявшись за дверь кеба.
– Это зависит от вашего альфы. До свидания.
Но прежде чем сесть я, наконец, вспоминаю. Рука привычным жестом ложится на грудь и не чувствует крохотного металлического бугорка.
Я распахиваю порванный ворот и смахиваю приложенный к ранам платок Криса.
Артефакта нет. Отворачиваюсь от старика и вульгарно шарю в собственном спонтанно образовавшемся декольте. Наверное, порвалась цепочка и он упал… Но его нет. Оборачиваюсь, иду к месту, где волк меня сбил и осматриваю землю.
– Что-то потеряли? – желтые глаза старика неотрывно следят за мной. Выпрямляюсь и все понимаю.
– Нет. Ничего.
Сажусь в кеб и хлопаю дверцей. Наконец, покидаю это ужасное место. На середине дороги позорно хлюпаю носом.
Он его забрал. Украл артефакт. Мне конец. Конец! Упаду под ноги этому мерзкому Хардману и выболтаю все секреты артефактов Валле.
Зачем я поехала туда, зачем попалась его волку. Идиотка. Глупая гусыня!
Глава 5. Цветы для невесты
Брак – поле битвы, а не ложе из роз.
Приписывается Роберту Льюису Стивенсону
Зарыв в лесу артефакт девчонки иду в единственное место которое могу придумать – сдаваться полиции. Я же напал на Виолетту Валле, сейчас ее семейка раздует скандал вселенских размеров и начнется. Лучше прийти к ним сразу, чем юлить.
Старший инспектор в участке очередной Хардман и меня в волчьей шкуре сразу признают. Сопровождают как гостя в пустую камеру, приносят нехитрую одежду.
Я оборачиваюсь в человека. уличные шлюхи и из соседних камер думают, что льстят мне своим вниманием.
– Ууу! Я готова за бесплатно, дорогой!
– Ой, милый, ну не спеши ты одеваться.
– Какой экземпляр!
Я коротко улыбаюсь им. А что еще делать? Рычать?
С людскими женщинами и спал-то от силы пару раз. Не то это, совсем не то что с волчицей. Ясное дело что нехитрый процесс ничем не отличается. Та же пара ног и горячее влажное нутро между ними, все тоже самое… а не то. Не хватает самого главного. Словно с пустышкой какой забавляешься, с куклой игрушечной.
Мой волк и к волчицам-то по большей части равнодушен, а от людски женщин просто морду воротит. Сказать кому, что я Рейнар Хардман, вообще-то разборчивый – вот смеху будет. Был был разборчивым, если б было с кем да тело не сводило с ума, а так… Живем с чем живем.
Через час Лекс застает меня рубящимся в карты с дежурными офицерами. Я порядок соблюдаю – сижу в камере, ну а то что дверь открыта и к ней подтащили стол – так что с того?
Лекс скептично оглядывает нехитрый местный быт и презрительно кривит губы. А я ничего, мне нормально. Был бы не такой зверюгой и не батькиным первенцем наверное и сам бы тут служил.
– Минуту подожди. – говорю я.
Мы с офицером вскрываемся и я расплываюсь в улыбке.
– Да будь ты проклят! Заговоренный ты что ли?
– Повезет в любви, – утешает его коллега. Я сгребаю выигранные деньги в карман и хмурюсь. Повезет в любви… Да конечно.
– Что ты ту делаешь, Рей? – Лекс передает мне бумажный сверток. Заглядываю – приличная одежда. Моя.
– А что мне делать? Ты в курсе что случилось?
– Конечно. Ты немного приструнил эту гордячку Валле. Это не повод садиться в камеру.
Я начинаю переодеваться и из соседних камер снова включается «музыка».
– Ой, девочки он опять!
– А можно анфас?
– Помедленнее, дорогой, дай насладиться.
– Приструнил? – я прыгаю на одной ноге, влезая в брюки. – Я вообще-то вроде как без причины на нее напал.
– Напал?! О, не драматизируй! Никто не говорит о нападении на Валле. И главное ты так не говори, идиот! – понизив голос шипит мой умный брат.
– Ага… – я соображаю как обычно туго. – То есть… мы все отрицаем?
– Нет. Потому что отрицать нечего. Она вела себя вызывающе, ты не сдержал свое альфачество – так ведь все было?
Нет не так, но Лекса я посвящать в дурно воняющий артефакт отчего-то не тороплюсь. Я может и не гений тактической мысли, но прекрасно понимаю куда такие новости заведут моих умненьких батюшку и Лекса. К войне между нами и Валле. Сперва хочу поговорить с ней сам, а там уж решу.
– У нас, волков, это бывает и это всем известно. Если ты приструнил бы кого-то в поместье ты что пошел бы садиться в камеру?
– Нет, конечно, так то в поместье. – Надеваю сюртук, застегиваю пуговицы под разочарованное «оооо».
Мы выходим из участка и Лекс устало вздохнув останавливает меня.
Под недоуменными взглядами прохожих и меня самого, он придирчиво одергивает на мне одежду, накой-то черт вытаскивает рукава рубашки из манжетов и перевязывает шейный платок.
– Заболел? – интересуюсь с любопытством.
Лекс откалывает со своего лацкана какую-то видно модную нынче булавку и вешает ее мне на грудь.
– Так, нам нужны цветы. – братец оглядывает улицу. – Вон лоток, пошли.
– Накой мне цветы?
– Не тебе, а невесте твоей, дурень.
– За языком следи. – тут же ощетиниваюсь.
– Сейчас поедешь к ней, принесешь извинения, подаришь цветы и замнешь этот неприятный инцидент. Понял? А после этого пойдешь домой и расскажешь отцу в подробностях какая муха тебя укусила. Нам мне нужны конфликты с Валле… Я сам. – он отмахивается от помощи флористки и набирает из расставленных в ведрах цветов букет. Какие-то желтенькие цветочки, а потом сиреневые, зеленая непонятная трава. Чтоб я в таком разбирался. – Белую ленту. – уверенно командует Лекс и букет у него получается ну жутко элегантным. Вот умеет же, сукин сын, и откуда только навыки такие?
– Держи. – он сует веник мне, но я не беру.
– Лекс, давай ты, а? Вот умеешь ты с этими аристократками, а я нет. Ты и цветочки ей выберешь и оду прочитаешь. А я все что умею… то ей даром не надо.
– Мои оды она нашла «очаровательными».
Я изображаю на лице «А я что говорю!».
– Это значит плохо.
– Почему очаровательные это плохо?
– Потому что.
