— С кем?
— Неважно. Идите.
— Да с кем же? — он, похоже, начинал сердиться. Она еще сильнее сжалась в комок, притянув колени к подбородку. — С Бренной! С твоей чтицей рун…
— Так ты ревнуешь, любовь моя!
— Ничуть. Я напротив буду рада, если вы пойдете куда-нибудь еще.
— Ну ладно, не бойся, я вернусь сюда, Мелисанда, — сказал он насмешливо. Вдруг его тон сделался серьезным: — Война уже развязана, неизвестно, какие испытания предстоят нам в будущем.
Мелисанда, казалось, не обратила внимания на его последние слова.
— Так ты вернешься! — сказала она. — И у меня нет сил вышвырнуть тебя?
— Нет, — подтвердил он.
— Ну так убирайся!
— Только помни, что я сплю чутко и, если проснусь, когда ты занесешь надо мною кинжал, буду действовать, как викинг!
— Ты и так действуешь, как викинг!
— И с огромным удовольствием. Мелисанда, я предупреждаю тебя на будущее. Ты — моя жена. Так помогай мне, Мелисанда. И ради всех святых — не рискуй своей жизнью! Жоффрей жаждет и домогается тебя не меньше, чем он жаждет власти над здешними землями. И за тебя я боюсь больше, чем за крепость и остальные владения. Послушайся меня, Мелисанда! Не подвергай себя опасности, делай то, что я скажу, прислушайся к моим словам, подчиняйся мои приказам!
Она широко открыла глаза, с изумлением глядя на него.
— Но тогда я не могу быть вашей женой! Вы требуете слишком! Я…
— Для начала вылезь из воды, — усмехнулся он. Он отбросил меч и поднял ее на руки. Она отчаянно отбивалась, но вновь оказалась на кровати.
— Ты невероятно соблазнительна! — сказал Конар и добавил более нежно: — И ты дрожишь, как тростинка на ветру. — Он погладил ее по щеке. — Нравится тебе это или нет, но будет так, Мелисанда. Можешь ненавидеть меня, но я останусь здесь. — Он наклонился к ней и нежно прошептал: — И я скоро вернусь и буду спать с тобой всю ночь.
Он стал одеваться, собираясь уйти. Мелисанда закусила губу, наблюдая за ним.
Значит, он придет. Она боялась об этом думать. Придет, чтобы спать с ней, чтобы опять подтвердить свои права на нее, взять то, что ему принадлежит, держать ее в своих руках. Она почувствовала, что ее пробирает дрожь. Он сказал, что молил Бога о том, чтобы не любить ее! Господи милый, Господи Боже! Сделай так, чтобы я не любила его! Не позволяй мне любить его! Пожалуйста, Господи!
«Я не позволю себе этого, — пообещала она себе. — Я ненавижу тебя! Ненавижу!» — восклицала она про себя.
Это правда, или это неправда? Она ненавидит его, она желает его и боится его…
Жалеет его.
И любит.
Но их разделяет столь многое.
Он сказал, война уже началась. Но он придет к ней, он будет с ней опять, лежать рядом, спать с ней. Он вернется сюда.
Нет!
Она ненавидит его…
Любит.
Нет, нет и нет! Она обещала себе, что не позволит этого.
Она вздрогнула, услышав чьи-то шаги. Неужели Конар уже вернулся? Она обернулась к двери, и из груди ее вырвался крик. Нет, это был не Конар. В комнату вошел совсем не он. Это был Жоффрей Сюр де Монт, их злейший враг. Крупный, черноволосый, с красивым, но грубоватым лицом, он неслышно скользнул к кровати. Она открыла рот, чтобы закричать во весь голос, позвать на помощь, но, прежде чем она издала звук, ее схватили сзади чьи-то руки, заткнули рот кляпом. Жоффрей появился не один, с ним было двое его преданных слуг, Жиль и Жан де Лек.
На секунду ей удалось выплюнуть кляп.
— Выродки! — просипела она, но они быстро заткнули ей снова рот, крепко завязали руки. Она извивалась и брыкалась, как дикая кошка, но силы были неравны.
В какой-то момент ей удалось на дюйм сдвинуть кляп, — Конар убьет вас!
Жоффрей сердито посмотрел на слуг.
— Она должна молчать.
— Не волнуйтесь, больше она не скажет ни слова, — заверил его Жиль. Он выломал прут из кровати и резко ударил ее сзади по голове. Мелисанда потеряла сознание.
Очнулась она по дороге. Она была закутана в меховую накидку, руки были по-прежнему связаны, во рту кляп. Ее немилосердно трясло. Чей-то голос произнес:
— Ага, дорогая, наконец-то ты очнулась! Проклятый Жоффрей! Она с ненавистью посмотрела на него.
— Ах, ну да, ты не можешь говорить, — усмехнулся он.
Он внезапно остановил лошадь, спрыгнул с седла и стащил ее на землю, развязал веревку, обмотанную вокруг, и вытащил кляп. Меховая накидка скользнула вниз.
— Плащ! — крикнул он слугам.
Немедленно на ее плечах оказался плащ. Конечно Жоффрей вовсе не хотел, чтобы его слуги любовались на обнаженную Мелисанду.
— Конар отомстит тебе! — пообещала она. — Он раздерет тебя на мелкие кусочки!
— Ха! Ты думаешь, что он будет тебя искать? Думаешь, он любит тебя настолько, чтобы рисковать ради тебя?
Она холодно взглянула на Жоффрея.
— Он рисковал своей жизнью ради меня много раз.
— Ну-ну, возможно. А, возможно, что не ради тебя, а ради твоих владений.
Он посадил ее на лошадь и привязал руки к луке седла.
— Жиль будет справа, Жан слева, не вздумай свернуть! — предупредил он.
Она глядела невозмутимо прямо перед собой.
— Куда мы направляемся?
— О, совсем уже недалеко.
Действительно они были уже совсем близко, они приближались к руинам старой римской крепости, из которой ее отец брал камень для постройки замка.
Да, там он найдет, где спрятать ее. В детстве они любили играть в развалинах. Там было огромное количество подземных переходов, где прежде находились римские усыпальницы, а потом каменоломни.
По полуразрушенным каменным ступенькам ее повели вниз. Жиль и Жан втолкнули ее в вонючий каменный подвал. Жоффрей сказал ей на прощанье:
— Мне надо посмотреть посты, Мелисанда. Но я вернусь, как только освобожусь, — в голосе его звучало торжество и насмешка.
Сколько она сопротивлялась Конару? Боялась его. Потом желала, потом страдала от разлуки и от ревности. И опять боялась. Но все равно желала, страстно желала.
Любила.
А теперь — вот! Ей хотелось умереть на месте.
— Он придет за мной! — выкрикнула она в ответ.
Жоффрей захохотал.
— Посмотрим, посмотрим! — Он развернулся и вышел. Тяжелая дверь захлопнулась за ним, и она осталась одна в кромешной тьме.
Мелисанда поплотнее закуталась в плащ, чтобы унять дрожь.
— Он придет! — крикнула она в темноту.
