Рональд Неллерский проведёт.
— Я пойду, только чуть попозже. Можно? Дядь, ты бы лучше нас — меня и Николаса — послезавтра в амфитеатр провёл, под трибуны, как в прошлый раз.
У опекуна в воспитании Степа имелся отличный кнуто-пряник. Он мог устроить воспитаннику посещение гладиаторских боёв или отказать в этом. На парнишку действовало весьма эффективно.
— Посмотрим на твоё поведение. — сказал Ригер.
Чувствую лёгкую ностальгию — точно так, слово в слово, очень давно мне отвечал на просьбы отец, пока не ушёл к другой женщине, оставив мою мать одну воспитывать сына с девяти лет.
Дядька оделся в форму отставного сержанта, отличающуюся от обмундирования действующего унтер-офицера лишь тем, что две серебристые галочки находились не на предплечье, а на груди кителя. Ригер всегда появлялся в церкви только в ней. И уважения больше, и вояки из эскорта какого-нибудь аристократа плетью из озорства не вытянут, и стражники более благожелательно относятся. Корпоративная солидарность имеет место быть и в мире Паргеи.
Проводив опекуна, перемыл посуду и принялся за тренировку. Вначале усиленная разминка, затем бой с тенью, а потом решил покидать ножи, используя в качестве мишени столб возле дровяного сарая. Когда-то у Ригера имелся одер, старый мерин ещё со службы, но коняшка давно издох, а коновязь осталась. Денник дядька разобрал, а выкопать столб руки не дошли.
Кухонные ножи конечно мало подходили для метания, но на безрыбье и рак рыба.
По военной специальности я радист, но во время службы ходил в рейды с отрядами спецназа и кое-чему нахватался от них.
Вот именно, что кое-чему. Ножи летели точно в цель, только попадали в неё чем угодно, а не остриём.
Жена утверждала, что я был бы самым идеальным мужчиной в мире, если бы не моё ослиное упрямство. Так это или нет, теперь с ней никогда уже не поспорю. Зато здесь, в новом мире,эта скверная черта характера явно будет мне полезна. Я всё же добился нужного результата в метании, пусть всего два раза.
— Степ!
Опять Ник припёрся. Впрочем, я уже силовые упражнения закончил, можно и отвлечься на повседневную жизнь. Тем более, что первое время мне всё будет интересно.
— Заходи! — говорю ему, выглянув из двери на входе в дом.
Глава 5
Свежим взглядом, раскрыв дверцы шкафа, оцениваю свой, да, теперь уже свой гардероб. А ведь он побольше, чем у того же Тома Сойера, имевшего только костюм и другой костюм. На фоне мальчишек моего района я богат как Крез.
— У Лайра от твоего удара синячище здоровенный. — Николас ест презентованную мною лепёшку, что нисколько не мешает ему говорить. — Ловко ты от них сбежал. Ха, и Вальке с Марком досталось. Он сейчас злой как демон. Зачем ты вообще туда к закрытию базара попёрся? Говорят, меня искал. Я в это время у наёмников двор подметаю, ты же знаешь об этом.
У меня четверо штанов, в том числе и те, в которых Степ ходил в школу, и пошитые чуть более недели назад, ни разу не ношеные. По идее, в церковь надо идти в обновке, но мне их почему-то жалко.
— Забыл про твою подработку у наёмников, Ник. — прикасаюсь пальцем к шишке. — Хотел сходить с тобой к трактиру Одноглазого, возле него всегда вечером драки.
Мальчишки часто подрабатывали, доставляя крепко побитых или сильно подвыпивших горожан домой. Главное было правильно определить платёжеспособность клиента и его готовность отблагодарить. Иногда случалось так, что надрываться приходилось задарма.
Второй раз полученное угощение окончательно убедило гостя, что у меня точно с головой что-то не так стало, и это его отнюдь не огорчало.
Надеваю вчерашние портки, а вот рубаху сменил — их у меня аж семь, все на завязках, хотя про пуговицы здесь давно знают, только используют лишь на верхних одеждах.
— Дай ещё раз посмотреть шишку. — просит Николас, облизывая крошки с грязных пальцев и ладони.
— Перебьёшься. — отказываюсь. — Раз посмотрел, и хватит. Так, я сейчас иду в церковь.
— Зачем? — удивляется приятель.
Не объяснять же ему, что мне всё хочется своими глазами увидеть, памяти Степа мне не хватает, нет ощущений сопричастности, будто бы чёрно-белый старый фильм посмотрел.
— Затем. Дядька хочет, чтобы я помолился сегодня. Ты со мной? Нет?
В памяти надёжно, слово в слово, уложены все двенадцать молитв малого круга. Для тех, кто не принял сан, вполне достаточно. Нет, даже избыточно. Мало кто из паствы знает хотя бы половину. Для чего-то Ригер попросил Эльзу, весьма набожную особу, выучить сироту всему, что написано в требнике.
— Ладно. — великодушно соглашается Николас. — До храма провожу и подожду на паперти. А внутрь кто же меня пустит? — он смеётся разглядывая свои латанные-перелатанные штаны, деревянные башмаки на босу ногу и затёртую почти до дыр рубашку, в которую можно впихнуть двоих как он. — Возможно и тебя тоже прогонят.
— Это почему это?
— Ты не слышал? Там вся герцогская семья будет.
Обычно местный правитель и его домочадцы молились в замке, там у них имелась своя церквушка. В главный городской храм они ходили только по большим праздникам, а сегодня просто выходной день. С чего вдруг герцогу Виталию надумалось выйти в город?
У меня две куртки — демисезонная и подбитая кроличьим мехом зимняя. Обойдусь без обеих, на улице днём разогревает.
Когда я возвращал одежду назад в шкаф, и рука коснулась меха, память Степа подкинула, как опекун дважды пытался разводить кроликов, которые по какой-то причине так у него и не прижились. Дохли.
Во дворе от рухнувшего бизнеса Ригера остались клетки, и мой предшественник уже договорился с рабом толстяка Эшли их продать. Понимаю, что парень готов был продешевить, взяв всего половину драхмы, то есть, пятьдесят зольдов, за четыре крепкие конструкции из осины.
— Наверное, из-за приезда маркизы Агнии решили почтить главную церковь своим присутствием. — высказываю предположение. — Тогда да, меня тоже не впустят внутрь. Но ничего, мы и на площади, и молитву произнесём, и на благородных поглазеем, и на то, что там ещё будет интересненького. Дядька говорит, состоится помилование пленных виргийцев, тех, кто вчера на арене победил. Кстати, если у меня получится с ним опять договориться, пойдёшь гладиаторские бои завтра смотреть из-под трибун?
Между настилами и скамьями амфитеатра имелись большие щели, и под полом можно было найти места, где ноги зрителей не загораживали
