одной из таких дорог, правобережной, воспользовалось земское ополчение 1611–1612 годов для своего передвижения в Ярославль.
Длинный ряд старых приволжских городов замыкал собой Нижний Новгород. За ним, на востоке, начинался другой мир – инородческий, в котором русский поселенец XVI века, с пищалью и сохой одинаково, чувствовал себя еще на новоселье и только налаживал свое хозяйство и русский порядок вообще. Своим пограничным положением Нижний напоминает старый Киев, как напоминает он его своей красотой. И тот и другой стояли на краю своей земли, при слиянии больших рек, защищая русскую землю от врагов и в то же время открывая границы для мирного торгового обмена. Княжеские караваны под Киевом, готовые в «греческий путь», живо вспоминаются нам, когда читаем описание того, например, каравана, с которым Дженкинсон сплыл от Нижнего в Астрахань в 1558 году. Нижняя Волга в XVI веке требовала вооруженного торга, так же как в древнюю пору нижний Днепр. Опорой этого торга в Поволжье и был Нижний. Он получал русские товары по Волге и Оке. Верхняя Волга несла ему произведения московского севера, Ока – произведения центра и юга; и та и другая передавали ему заморские товары, полученные с западных рубежей. Нижний посылал эти товары далее по Волге и Каме, получая взамен товары с каспийских и сибирских рынков. Под защитой его каменных стен, возникших в начале XVI века, создался постоянный речной порт, удобства которого стали менее чувствоваться с покорением Казани и с успокоением края, но торговое значение не миновало и до наших дней. Зная о таком значении Нижнего, мы догадываемся, что город должен был достигнуть сравнительно высокого торгово-промышленного развития. Писцовая книга 1621 года подтверждает эту догадку. Она застала Нижний после Смуты, когда городская деятельность и силы населения пришли в некоторый упадок. Смута потрясла государство, со всеми частями которого Нижний имел торговые дела, и нижегородцы должны были «охудать», даже не видав неприятеля в своих стенах. Кроме того, Нижний нес расходы во время ополчений 1611–1612 годов и посылал своих людей в войска. Нельзя поэтому удивляться большому проценту захудалых хозяйств; напротив, удивляет малое число запустелых дворов. Писцовая книга дает такие сведения о размерах Нижнего и его населенности: она насчитывает в Нижнем около 700 нетяглых дворов, 862 посадских двора тяглых (30 «лучших», 72 «средних», 378 «молодших», 382 «худых»), 204 двора и избы оброчных, таких, владельцы которых «обхудали» и вместо непосильного для них тягла посажены были на оброк, и, наконец, 141 «дворишков и избенок и кельишков» вовсе нищих. Всего, стало быть, насчитано было круглым счетом 1900 дворов и изб, и на это большое число приходилось всего пустых 7 дворишков и 34 дворовых места. Нижегородские рынки заключали в себе около 480 торговых помещений всякого рода, не считая кузниц и харчевен. Из смутной эпохи Нижний вышел, сравнительно с другими городами, в очень хорошем состоянии, сохранив и свои стены, и свое население со всеми его разнообразными промыслами и торгами.
От Волги перейдем в область р. Клязьмы и ее левых притоков Луха, Тезы, Нерли и др. Этот край – родина восточного Великорусья, стариннейшие места русских поселений в Мерянском крае, откуда младшие Мономаховичи начали свою вековую работу над созданием восточнорусского государства. Уже в XII–XIII веках слышно здесь биение народной жизни, заметны быстрые успехи русской колонизации, быстрый рост княжеских и народных сил. И в последующее время, даже и тогда, когда политическое значение Суздаля и Владимира перешло к более западной Москве, Владимирский край сохранил значение населеннейшего промышленного центра с самой разнородной производительностью; в то самое время, когда обездоленные политической судьбой города этого края глохли, сельское население продолжало деятельную жизнь, славясь своими промыслами и торгами. Села вроде суздальского Холуя, сел Иваново и Лежнево в Опольском стане, Коврова, Дунилово и др. имели известность и в московскую пору. Несоответствием политических и экономических успехов Владимиро-Суздальского края объясняется та его особенность, что население и торги его когда-то славных и стольных городов очень незначительны сравнительно с населенностью уездов, и городское затишье стоит как бы в противоречии с сельским оживлением. По росписи 1678 года во Владимире считалось на посаде 400 дворов, а в небольшом по размерам уезде – более 18 тыс. дворов; в Суздале считали 515 дворов, а в небольшом его уезде – более 32 тыс. дворов; на посадах Шуи и Луха было 207 и 193 двора, в уездах (вместе с посадами) 3127 и 4313 дворов; в Юрьеве-Польском на посаде 198 дворов и в уезде около 12 тыс.; наконец, в Гороховце на посаде 231 двор, в уезде около 1400 дворов; всего на 1744 посадских двора приходилось около 70 тыс. уездных. Как бы ни были приблизительны эти цифры и как бы значительна ни была необходимая для конца XVI века поправка, характер подмеченного нами отношения, думаем, останется неизменным. Впрочем, там, где возможно сравнение с цифрами XVI и первой половины XVII века, оно приводит к небольшому изменению данных о величине Суздальского посада.
Мы знаем для Суздаля показания переписи 1573 года, насчитавшей в Суздале 414 дворов на посаде; знаем результаты дозора 1612 года, бывшего после разорения города и отметившего в Суздале 251 выморочное дворовое место, 60 мест дворовых, владельцы коих пошли по миру, и только 97 обитаемых дворов; знаем, наконец, итоги письма 1617 года, когда в Суздале, не считая нетяглых 48 дворов, оказался уже 121 тяглый жилой двор, 128 пустых дворов и 215 пустых мест. Так, на пространстве столетия (1573–1678) Суздаль не раз пустел и наполнялся населением, но число усадебных мест на посаде росло от 400 к 500 очень небыстро. Что касается до числа жителей в Суздале, то мы имеем любопытные указания, что в мор 1654–1655 годов в городе умерло 1177 человек, а осталось 1390 человек в жилых 477 дворах. Некоторое сравнение разновременных цифр возможно и для г. Шуи. В 1678 году в нем считали 207 дворов, в 1646–1648 годах – 203 двора, а в 1629 году, по писцовой Афанасия Векова, в Шуе было 154 тяглых и бобыльских двора, 22 двора нищих и 12 пустых, всего – 188 дворов. И здесь рост посада шел небыстро.
При развитии промыслов и торга во владимирских и суздальских местах должны были образоваться там и пути сообщения, годные для товарного движения. Роль таких путей прежде всего играла р. Клязьма с притоками. В настоящее время судоходство существует только по Клязьме, а притоки ее имеют лишь сплавное значение; в старину же и по ним ходили суда, и притом не только в половодье, но и в межень.
