такие элементарные вещи. — Прячутся за ширмой и дёргают за ниточки...
— Да уж, ну и картинку ты нарисовал.
— А ещё зловеще хихикают, сделав очередную гнусность.
— А теперь и раскрасил.
Я обвёл беспомощным взглядом голые стены. Рядом с одним из гвоздиков, на котором раньше висели картины, зияла дыра размером с большую тыкву. Очевидно, там был тайник, — содержимое которого скромной кучкой валялось на полу.
Я разгрёб её носком ботинка. В глаза бросился яркий клочок картона, и подняв его, я понял, что держу в руке фотографию "полароида".
На ней была Кассандра.
С другой причёской и в более скромном наряде, чем я привык, но несомненно, это была она.
Снимок был старый, почти выцветший. Так что прошло ещё несколько секунд, пока у меня в голове не щёлкнуло.
Кассандра стояла на фоне Эйфелевой башни.
Сердце стукнуло глухо, словно провалилось в мешок с песком.
Я оглядел разгромленную комнату ещё раз.
Теперь, когда я знал, куда смотреть, я увидел... Цейсовский бинокль на кожаном ремешке, свисающий с крючка на двери. Разбитый абажур от лампы Тиффани, флакончик духов в форме яблочка... То-то мне иногда казалось, что я узнаю аромат!
— Что происходит, Лолита? — господи, как я радовался тому, что горгона была рядом, и я мог адресовать своё недоумение кому-то ещё. — Это же... Это же вещи из моего мира!
Конспиративная квартира, куда меня как-то ночью затащила Кассандра, тоже была набита вещами, набранным в советских комиссионках.
Но тогда Кэсси объяснила, что ей втюхал это барахло знакомый дизайнер...
— Знаешь, какое самое простое объяснение? — спросила Медуза. Я видел, как ей тесно и неуютно в крошечной разгромленной квартирке, но уйти отсюда был ещё не готов. — Она тоже из твоего измерения. И всё это — память. Просто безделушки, которые не давали забыть, откуда она родом.
— Она никогда не говорила, что является моей землячкой, — сказал я. — Как-то она сказала, что попала в Сан-Инферно в восемь лет. И не помнит своего родного мира.
— Ты меня не дослушал, — мягко заметила Лолита. — Но то, что я скажу, тебе не понравится.
Я махнул рукой.
— Мне и так много чего не нравится. Так что, одной неприятностью больше, одной меньше...
— Она следила за тобой.
Я моргнул.
— Фотография старая, Лола. Может, она сделана ещё до моего рождения. И потом: я никогда не бывал в Париже.
Лолита устало опустилась прямо на пол. Её ноги вытянулись до середины комнаты.
— Убийцы иногда берут заказы на стороне, — сказала она. — Высокие стандарты Гильдии известны и за пределами Сан-Инферно.
— К тому же, это идеальное преступление, — кивнул я. — Сделал дело, и — в портал. Всё шито-крыто.
На душе полегчало.
Наверняка фотография — это какие-то старые дела Кассандры. Она ведь лежала в тайнике, среди других памятных вещичек, не предназначенных для чужих глаз.
Тогда напрашивается вывод: в тайнике было ещё что-то. Что-то, из-за чего и разгромили всю квартиру.
Я подумал: а что я вообще знаю о своей девушке?.. Да почти ничего.
Ну, она немного говорила о прошлом: как сюда попала, как училась в школе убийц... Но о том, как она живёт СЕЙЧАС, чем занимается — я не знал.
Как-то так вышло, что встречались мы в-основном в "Чистилище", и я считал, что это логично: ресторан, пентхаус со всеми удобствами...
К тому же, Кассандра никогда не изъявляла желания пригласить меня к себе. И я уважал её желание. Точнее, относился к нему снисходительно: должны же у опасной девушки быть свои "секреты"...
Она приходила и уходила, когда хотела, и я никогда не спрашивал, чем она занимается, когда мы не вместе.
Отчасти потому, что НЕ ХОТЕЛ этого знать.
И вот теперь поплатился.
Кассандра пропала, а я даже предположить не могу, что случилось.
Может, это какие-то старые разборки, и ко мне они не имеют отношения. А может, всё случилось из-за меня: в своём рвении опекать меня от любых неприятностей она перебежала дорогу тому, кто не гнушается грязными методами...
На ум сразу выскочило одно имя: Эрос Аполлон.
Ну что ж, хоть какая-то зацепка.
Я встал на ноги. А потом подал руку Лолите. Та неловко поднялась, стараясь не задевать люстру.
— Лола, ты же сможешь поспрашивать в городе? Может, кто-то что-то слышал...
— Последний, с кем они будут разговаривать — это я, — поморщилась горгонида. — Но я постараюсь.
— Начать можно прямо отсюда, — я кивнул на окно, за которым всё ещё была ночь — хотя мне казалось, что прошла уже целая вечность. — Лоточники, попрошайки...
— Вот тут сразу отбой, Оторва, — горько усмехнулась Лолита. — Неписаный кодекс улиц: никто ничего не видит, никто ничего не слышит.
— Никто ничего не хочет знать, — кивнул я. Города разные, но кодекс улиц одинаков везде. — Знаешь, золото способно развязать любые языки.
Медуза молча вышла за дверь.
Когда она скрылась, я наклонился и поднял фотографию. Сдул пыль и сунул в карман куртки. А потом пошел следом.
Когда мы спустились вниз, магазин под квартирой Кассандры был пуст.
За то время, что мы находились в её доме, магазин опустел. Исчезли носы, вместе с аквариумом, и певчие ящерки, и всё-всё-всё.
На улице тоже не было ни души. Лавки закрыты, нищие и лоточники разбежались.
Словно весь район, включая бродячих собак и гноллов, внезапно переехал.
По мощенному цветными камешками переулку ветер гнал клочки мусора, обрывки ленточек.
Над дверьми жалобно и одиноко звякали колокольчики, которые никто не потрудился снять.
— Вот видишь, — назидательно сказала Лолита. — Нельзя купить пустоту.
Я посмотрел в конец улицы.
Нет, всё-таки сбежали не все... К нам приближалась крошечная фигурка.
Когда она подошла, стало понятно, что это девочка. Она была босая, мордашка не мыта несколько дней, волосы растрепаны.
Одета девочка была в просторное платье, такое застиранное, что не определялся даже его цвет. Ноги её были босы.
Перед собой девочка толкала игрушечную коляску, но вместо куклы в ней лежали какие-то тряпки.
Вероятно, одна из подданных королевы Альвеолы, — рассеянно подумал я, разглядывая маленькую нищенку.
Девочка шла, не глядя по сторонам, босые ступни независимо и громко шлёпали по камням мостовой.
Но когда я хотел её окликнуть, Лолита поймала мою руку и крепко сжала. А потом указала подбородком на девочку.
