Пусть у меня нет каких-то особых умений, но уж прокормить себя я вполне смогу. Жаль, что придётся ждать пять дней и волей-неволей заботиться о детях. Кроме того, меня вполне обоснованно мучали сомнения — захочет ли кто-то из родственников взвалить на себя такую нагрузку?
Однако, особо предаваться тягостным размышлениям было некогда — предстояло купить на всех приличную одежду и еды на ближайшие дни.
Посоветовавшись с притихшим Линком, мы вернулись на пару кварталов назад, выбрали средне-приличный магазин готовой одежды, где я приобрела пару костюмов и несколько новых рубашек Линку, бельё и обувь ему же, два добротных тёплых платья для себя, к которым добавила сорочки, чулки и довольно элегантную тёплую накидку-пальто.
Для крошки Эжен я набрала фланелевых и шерстяных платьишек и несколько пар тёплых носков — ребёнок не должен мёрзнуть. Расплатившись и оставив адрес, куда следует доставить всё то добро, мы поехали искать продуктовую лавку.
Уже смеркалось, и вдоль улицы зажгли газовые фонари, извозчик ворчал всё отчётливее, а Линк, напуганный «непомерными» тратами, дёргал меня за рукав и уговаривал закупить продукты завтра, на рынке.
Решив прислушаться к голосу разума, я купила только небольшой кусок копчёной свинины и в соседних лавочках два каравая хорошего белого хлеба, приличный ломоть сыра, плотный «колобок» сливочного масла и чуть влажноватый бумажный кулёк с творогом.
Домой мы вернулись уже в полной темноте, благо, что один из фонарей скудно освещал подъездную аллею. Корзину с продуктами несла я, а Линк, очевидно, беспокоясь о сестрёнке, подбежал к дверям дома. Прямо в холле стояла Берта, держа на руках закутанную в кокон малышку Эжен.
Берта как-то таинственно замолчала. Я ждала продолжения, но она не торопилась, с каким-то испугом глядя на меня.
Берта ловко пересадила девочку с правой руки на левую, тем же странным жестом, что и раньше, коснулась левой брови, правой и губ и шёпотом сказала:
— Померла кёрста Рангер-то, померла… Я уже и в храм сообщила. Они, как водится, фанк затребовали! Так я того… Отдала! — и она ожидающе уставилась на меня.
Глава 8Следующий день я провела, вычищая и обустраивая тёплую комнату для себя и детей. Пока не решатся все вопросы с их устройством, я считала себя обязанной присмотреть за ними.
В моей комнате, наконец-то, затопили камин, я лично собрала с потолка тряпкой, намотанной на швабру, всю паутину, вымела и отмыла полы, пока Берта сидела с детьми на кухне.
Не постеснялась снять хорошие шторы в спальне папаши и приволокла большой ковёр. Нашла в комоде отцовской комнаты чистое бельё, застелила кровать и, содрав пододеяльник, перетащила в свою комнату его пуховое одеяло — на моей кровати пока будут спать дети.
Себе я устроила спальное место на небольшой кушетке, которую мы с Линком перетащили ко мне из пустующей комнаты. В своё время её, похоже, не смогли продать, потому что одна из ножек была надломлена. Камень, который Линк притащил с улицы, прекрасно решил эту проблему.
Через день мы с ним, оставив Эжен на попечение Берты, отстояли службу в храме, где я очень внимательно следила за действиями других прихожан и успевала «креститься» на местный манер вместе со всеми. Заупокойную службу по кёрсте Рангер я выдержала достойно, не привлекая к себе внимания.
Гроб кёрсты, достаточно простой, обитый какой-то серой тканью, стоял на специальном каменном постаменте, накрытый белой тканью. Я так и не увидела лицо покойницы, о чём, впрочем, совсем не жалела.
Во время молитвы Линк прослезился и шёпотом сообщил мне, что бабушка Рангер была немножко сумасшедшая, но не злая. Мне стало жаль мальчишку, который в течение нескольких дней потерял большую часть своего привычного мирка.
Кроме нас с Линком присутствовала ещё одна пожилая дама, которая выразила нам своё соболезнование и, по окончании службы, ушла, так и не представившись. Возможно, дочь одной из подруг? Больше прабабушку в последний путь не провожал никто — она была слишком стара, и похоже, все её знакомые умерли раньше.
На кладбище, как выяснилось, нам ехать не нужно, зато мне пришлось выделить ещё целый ферк служащим храма за предоставленный гроб, в который они вложили, в голову и ноги покойницы, какие-то листочки с молитвами. И за то, что служители отвезут её тело и облагородят могилу. Услуги церкви обходились очень дорого.
Мы вернулись домой, выслушали соболезнования Берты, и вечером она покинула нас — пять дней закончились. Я передала с горничной благодарственное письмо соседке, кёрсте Монкер — помощь служанки и в самом деле оказалась очень нужной для нас.
Осталась я в огромном холодном доме с двумя совершенно чужими детьми и, признаться, очень слабо представляла, что нужно делать дальше. Больше всего нервировала маленькая Эжен, мне казалось, что она слишком молчалива для ребёнка её возраста.
Зато я убедилась, что на Линка вполне можно положиться. Нисколько не морщась, он привычно высаживал девочку на горшок, сумел сам покормить её на ужин кашей, а вечером, когда я уложила их в кровать, даже рассказал ей какую-то сказку.
Сама я, после всей этой суматохи, решила перед сном выпить чаю и спустилась на кухню. Чайник на плите уже остыл, но Линк ещё перед ужином показал мне небольшое металлическое приспособление, напоминающее проволочную решётку на ножках, которое ставилось в печь и сильно помогало экономить дрова. Мне понадобилось всего пять минут и несколько щепок, чтобы нагреть себе кружку воды.
Сидела в пустой, быстро промерзающей кухне, куталась в шерстяной плед и грела руки о большую чашку чая. Мысли у меня были самые невесёлые. Завтра я узнаю, есть ли у детей хоть какие-то родственники, способные их принять и заняться продажей особняка с садом и всех вещей. Я до сих пор слабо разбиралась в местных ценах и не знала, перекроет ли прибыль от продажи дома долги семьи.
Изрядно замёрзнув и так ничего и не решив, отправилась в свою комнату. Поправила одеяло у детей, подбросила дров в камин и улеглась на узкую кушетку. Сон не шёл.
Вспоминался Грей, мучали мысли о том, как я сама смогу устроиться в этом мире. Нужно ли разделить на всех деньги, которые нашла в кабинете папаши, или детям что-то останется с продажи дома? Как бы заполучить документ, что я могу жить одна и являюсь самостоятельной личностью? Задремала уже ближе к утру.
Сон, который мне приснился ночью, был очень тяжёлым. Там, во сне, я снова прижимала к себе слепого щенка Грея, но в ведре, которое я протянула своей хозяйке, у щенков уже были открыты глазки, и оба этих толстых и неуклюжих комка укоризненно смотрели на меня в полной тишине мутными, серо-голубыми бусинками.
Это было одно из самых неприятных для меня воспоминаний. Всю жизнь я избегала думать о судьбе тех, двоих, что остались в ведре… Помню эту сцену очень хорошо и точно знаю, что тогда всё было совсем не так. Щенки были слепые и они пищали, но сон был так реалистичен, что я даже чувствовала запах осени и зябкость того утра.
