вас сам воспитывать? И если не мог, как ему разрешили взять вас к себе?
Карина поперхнулась. К таким вопросам она не подготовилась. Что ответить – что папа Демиург, что ему самому некогда, что он и не такие фокусы провернуть может? Вряд ли Томара оценит ее честность.
– Ну… у него есть связи, – уклончиво ответила она. – Я не знаю точно.
– Связи? Ну ладно, не хочешь отвечать – не надо, – вздохнула хирург. – Скажи только, ты любишь своего папу?
– Да! – у Карины почему-то перехватило горло. – Мой папа замечательный. Он… он спас меня, выходил… Без него я бы погибла. Я очень его люблю!
Несколько секунд Томара изучала ее из-под прищуренных век.
– Да, ты действительно его любишь, – констатировала она. – Но рассказывать не хочешь. Твое право. Скажи, Карина, а почему ты вообще решила стать врачом? Почему пошла в именно в хирурги?
– Я хочу спасать жизни! – твердо ответила девушка. – А хирургу это удается лучше всего.
– Глупости! – фыркнула куратор. – Вот уж что глупость так глупость. Да, нам удается вытаскивать тех, кому необходимо экстренное вмешательство, но обычный терапевт способен сделать ничуть не меньше, не доводя человека до операционного стола. Спасать жизни, тоже мне, романтик нашлась! Ты глупости из головы выбрось. Твоя задача – не спасать, а честно делать свою работу и по возможности любить ее. Попытками «спасать» ты всего лишь доведешь себя до нервного истощения и только сделаешь хуже больному. Эмоциональный хирург хуже пьяного водителя, эмоции заставляют врача делать ошибки, зачастую смертельные для пациента. Понятно?
Карина молча склонила голову. Не о чем спорить. Томара просто не знает всего, иначе не говорила бы так.
– Ладно, не стану читать нотации. Голова на плечах у тебя есть, пообвыкнешься маленько – сама поймешь. А пока поздравляю с первым днем кошмара. У меня обход, и ты идешь со мной. Держи планшет. Да, и прикажи своему зверю остаться здесь, в палатах он лишний.
После того, как старшая медсестра хирургического отделения госпожа Марина Дельфин, строгая сухая женщина лет пятидесяти, выдала Карине белый халат и врачебный колпак, она с госпожой Томарой отправилась по палатам.
– Доброе утро, господин Тари, – приветствовала Томара лежащего на высокой постели пожилого мужчину с седыми волосами. Его левую руку обхватывал овальный кокон капельницы. – Как самочувствие?
– Нормально, – буркнул тот. – И чего я согласился под нож лечь, а, госпожа Томара? Кажется, я бы приплатил еще столько же, лишь бы вырваться отсюда целым и невредимым. Вам, врачам, лишь бы кусочек-другой от пациента оттяпать, иначе себя счастливыми не чувствуете. Да здоров я, здоров!
– А вот мы сейчас и выясним, – усмехнулась в ответ Томара, поигрывая портативным диагностом. – Господин Тари, познакомься – госпожа Карина, наш новый интерн. С сегодняшнего дня она тебя курирует, заботится о тебе, лелеет и холит. Сейчас она нам и расскажет, здоров ты или нет. Карина, пожалуйста, обследуй господина Тари и поставь диагноз.
– Я? – ошарашенно захлопала глазами девушка.
– Ну не я же! – фыркнула хирург. – У меня история болезни есть, я все и так знаю. Давай-давай, не тяни.
Карина тихо втянула воздух сквозь зубы. Она ожидала чего угодно, только не такого. Но выхода не оставалось, и она робко приблизилась к кровати.
Выяснилось, что мужчину в течение долгого времени мучили боли за грудиной. Лечащий врач диагностировал стенокардию, но применяемые им коронаролитики положение не исправили. Наоборот, с течением времени больному становилось все хуже и хуже. Боли из эпизодических превратились в постоянные и начали усиливаться. Появилась сильная изжога, началась отрыжка из желудка, возник «симптом утренней зарядки» – усиление боли при наклонах вперед.
Осмыслив картину, Карина заколебалась. Изжога и отрыжка – явно что-то, связанное с желудочно-кишечным трактом, но что? Язва? Возможно, но не факт. А если они не имеют отношения к делу и просто наложились на общую картину?
– Эндоскопия? – спросила она. – Можно взглянуть на результаты?
– Правильно мыслишь, – одобрила Томара. – Вот, смотри.
Она передала девушке планшет, на который уже вывела видеозапись эндоскопии. Просмотрев ее, Карина обратила внимание на множественные эрозии нижней трети пищевода, что явно свидетельствовало о постоянном забросе туда желудочного содержимого. Очевидно, они и являлись причиной постоянных болей. Эрозии казались явно не свежими – хорошо просматривались рубцовый стеноз и стриктуры пищевода. Карина покусала губу. Что делать – очевидно: процесс застарелый, грозит перфорацией… Но само по себе удаление пораженного участка пищевода ничего не даст, если не ликвидировать причину. В чем же причина забросов? Она покопалась в памяти, но мысленно махнула рукой и сдалась.
– Рубцовый стеноз пищевода, – вслух констатировала она. – Требуется резекция, пока еще не поздно.
– И причина? – поинтересовалась Томара.
– Не знаю, – вздохнула Карина.
– А если посмотреть на рентгеновское исследование? – Томара опять протянула ей планшет со снимком.
Карина вгляделась в картинку. Что-то явно не так. Желудок на снимке находился как-то слишком высоко, куда выше, чем нужно. Его верхняя часть оказалась аж в заднем средостении. Как такое может случиться? Она быстро взглянула на мужчину через эффектор – его желудок сидел там, где ему и положено. Но… Только сейчас она обратила внимание, что верхняя часть кровати заметно приподнята.
– Грыжа? – неуверенно предположила она.
– Именно! – кивнула Томара. – Молодец, Карина, не зря тебе хорошие оценки ставили. Застарелая скользящая грыжа пищеводного отверстия. Если бы правильный диагноз поставили раньше, то и вмешательства бы не потребовалось, хватило бы консервативного лечения. А так лекарства только ухудшили ситуацию. Но симптомы действительно очень походили на стенокардию, так что лечащего врача судить трудно. Сейчас, господин Тари, увы, придется делать операцию. И госпожа Карина, как видишь, со мной согласна.
– Мясники вы все, – проворчал мужчина. – Ну, режьте, если так хочется. Насмерть только не зарежьте.
– Ни в коем случае, – серьезно ответила Томара. – Операция достаточно тяжелая, но прогноз благоприятный. Мы удалим тебе пораженный участок пищевода и зафиксируем желудок. Ты выздоровеешь, господин, и через пару периодов сможешь вернуться к работе. Операция назначена на завтрашнее утро, а пока мы как следует тебя прокапаем. У тебя плохой баланс натрия в организме, нужно его восстановить. А днем тебе начнут давать слабительные и ужина вечером не дадут, уж не обессудь: кишечник перед операцией нужно опустошить.
В следующей палате тихо попискивал сердечный монитор. В ней стоял густой лекарственный запах, сквозь который пробивалась неприятная вонь, задернутые шторы почти не пропускали внутрь дневной свет. Пациентка, полная женщина лет тридцати, то ли спала, то ли лежала без сознания. Над ней склонился мужчина в белом халате поверх пуловера и узких брюк, протиравший ей влажной губкой лицо. Он выглядел как-то странно, но лишь
