подбирая слова, — мне всегда было проще метнуть сгусток энергии, чем выговаривать заклинание.
— Я так и понял, — Суртаз кивает в подтверждение своих слов. — Но раз предмет не сохранился, повторим этот опыт позже — в менее экстремальных условиях.
— Как скажете, учитель. Я могу идти?
— Еще одно… — Первый Некромант медленно поднимается со своей кушетки и за пару шагов пересекает разделяющее нас расстояние. — Дай руку.
Не зная, чего ожидать, я поднимаюсь в воздух. Секунду поколебавшись, протягиваю правую руку. Суртаз запускает когтистые пальцы за пазуху своей мантии, а затем достает что-то на длинной серебристой цепочке. Спустя секунду я вижу подвеску — вопреки моим ожиданиям, ею оказывается не глаз в маленькой клетке, а гладкая металлическая пластина — прямоугольная, со скругленными краями. Покачиваясь на цепочке, она поворачивается другой стороной, и я вижу высеченную на ней руну Суртаза и пару маленьких зеленых самоцветов, вставленных в точках пересечения знакомых линий.
Первый Некромант опускает эту подвеску на мою ладонь. Цепочка, будто живая, тут же пытается утащить пластинку за собой вниз, соскальзывая по пястным костям, но я успеваю сжать руку в кулак.
Или мне кажется, или пальцы начинает покалывать?
— Будь осторожна, ученица.
— Вы о чем? — отвлекшись на странные ощущения, я не сразу понимаю, что он имеет в виду. Но догадываюсь, все же, почти сразу же: — Думаете, личи попытаются мне навредить?
— Я надеюсь, им хватит ума этого не делать, — мрачно отвечает Первый Некромант. — Но вполне допускаю, что не всем. Так что всегда держи эту подвеску при себе.
— Это какой-то артефакт? — я раскрываю ладонь и рассматриваю изящное в своей лаконичности украшение.
— Да. Благодаря ему я буду знать, где ты находишься, и почувствую, если с тобой что-то случится.
— Ой… спасибо, учитель, — мне становится одновременно и приятно, и неловко. Хоть умом и понимаю, что такие меры приняты скорее для удобства Суртаза, чем для моей безопасности.
— Иди, — ровно отвечает Первый Некромант. — На закате жду тебя в Зале Совета.
Я замираю с руками за головой в неловкой попытке застегнуть непослушный замочек цепочки.
— Вы хотите, чтобы я тоже присутствовала на встрече со жрецами?
А можно не надо? Ну пожалуйста… Вслух я это, конечно же, не говорю.
— Да. Можно сказать, для тебя это отчасти и затевается.
Замочек наконец-то поддается, и я застегиваю цепочку, но зловещая нотка в голосе Суртаза отвлекает мое внимание от прокатившейся по моему телу покалывающей волны.
— Для меня?
— Увидишь. Не опаздывай.
Спорить было очевидно бесполезной идеей. Поэтому мне ничего не оставалось, кроме как почтительно кивнуть и отправиться к выходу.
По пути я испытываю странное чувство. Будто подвеска, повиснув на цепочке в клетке из моих ребер, каким-то чудесным образом притупляет ощущение холода внутри.
Глава 5
Привилегии нового статуса
Я медленно продвигалась по столичным улицам и наконец-то видела их такими, каким представляла себе при жизни. Оживленными, людными, шумными.
Смертные сновали туда-сюда и громко переговаривались. Но стоило им заметить меня — неизменно останавливались на несколько секунд в почтительном полупоклоне. А затем снова отправлялись по своим делам.
Дрейфующими островками молчаливого спокойствия в этом бурлящем море жизни были личи. Паря над головами живых и видя меня издалека, они ограничивались коротким приветственным кивком.
Я отвечала им тем же.
Интересно, это из-за возвращения Суртаза меня начали так привечать? Или подобное обращение — норма для моей формы, просто я для этого слишком редко виделась с сородичами по бессмертию?
Как бы то ни было, мне в кои-то веки нравилось то, что происходило вокруг. Ясный солнечный день, оживленное настроение и… надежда. Да, пожалуй, именно это отличало сегодняшний день от большинства предыдущих. Не было гнетущего ощущения обреченности. Да, ситуация была все еще отчаянной, но возвращение Суртаза давало повод надеяться на то, что из нее удастся выкарабкаться.
Не говоря уже о моем личном поводе для радости — избежала казни, как-никак. Еще и обзавелась не абы каким наставником. Во что это выльется в дальнейшем, конечно, тот еще вопрос, но сейчас…
Сейчас все даже почти хорошо. Жаль только, что…
Нет.
Не думай об этом, Шиза. Нельзя.
Сделав над собой усилие, я пытаюсь сосредоточиться на окружающем вокруг. Это оказывается не такой уж и сложной задачей: городская улица ведет меня к воротам в крепостной стене. Я резко останавливаюсь, и металлическая пластинка с тихим стуком ударяется о внутреннюю сторону моей грудной клетки.
Что-то происходит.
Я вижу, как встревоженные люди устремляются к воротам. И у меня нет никакого желания пробираться через стремительно формирующееся полукольцо зевак, хоть и понимаю, что меня наверняка пропустят без проблем.
Нет, просто не хочу.
Хорошо все-таки уметь летать. Поднимаешься повыше и перелетаешь через стену, где хочешь…
— Простите ее, милорд…
Пробившийся сквозь людской гомон голос кажется мне знакомым. Настолько неожиданно знакомым, что я даже отказываюсь от идеи перелететь через стену. И вместе с тем я ощущаю вспышку искренней радости: голос принадлежит Ваану, а это значит, что он жив.
—…ее разум… контролировать…
Чернокнижник говорит быстро и приглушенно, и голоса зевак не дают мне расслышать, что вообще происходит. Делать нечего — придется подлететь поближе.
Я направляюсь к толпе и среди многоголосого гомона разбираю еще один знакомый звук. Отчаянное сдавленное мычание.
Кости Суртаза! Неужели…
Ощущая, как мои отсутствующие внутренности сворачиваются в тугой комок, я ускоряюсь. То ли услышав, то ли увидев, то ли почувствовав мое приближение, задние ряды зевак чуть ли не бросаются в разные стороны, уступая мне дорогу. Я отстраненно замечаю, что в попытке убраться с моего пути один щуплый старичок падает на мостовую. Будь мои ноги полностью укомплектованы костями, я бы наверняка зацепила его стопами или хотя бы пальцами, а так… Лишь мазнула краем мантии по спине и боку испуганно сжавшегося в комок человека.
Где-то в глубине души мне становится противно от того, что такая реакция вызвана моим появлением. Но мычание усиливается, в нем я слышу хрипы, дополненные раздраженным шипением…
И вдруг обнаруживаю, что пролетела через толпу и сама оказалась в центре внимания собравшихся. Как и Ваан, Кит и какой-то лич. Мимоходом отмечаю, что одежда последнего похожа на жреческую. Лица не вижу — на голову накинут обильно расшитый серебром капюшон.
Ваан стоит ко мне спиной. Склоненная голова и сжатые кулаки. Ох, только бы не полез в драку… Перевожу взгляд. Внучка Милеха отчаянно бьется в воздухе и смотрит на меня безумными глазами. А лич… вытянув иссохшую, частично скелетированную руку в сторону девушки, он медленно поворачивает ладонь к земле, не обращая на меня никакого внимания.
Всего за несколько секунд хрипы Кит усиливаются. Ее лицо краснеет, глаза начинают закатываться. А я понимаю, что лучше не дожидаться момента, когда рука лича окажется ладонью вниз. Потому что он просто задушит Кит.
И чего же ты ждешь тогда, Шиза? Неужели струсила? Или у тебя так много друзей, что нет разницы — одним больше, одним меньше?..
Мой внутренний голос почему-то звучит с издевательской интонацией Альда, и это подстегивает меня к действию.
— Прекратите.
Не то чтобы я собиралась говорить громко и властно, но прозвучало это одно-единственное слово именно так. Внимание присутствующих ощущается легкой щекоткой. Ваан быстро оборачивается, и я вижу на его лице тень удивления, быстро сменившуюся надеждой. Лич же, продолжая медленно поворачивать ладонь, наконец-то замечает мое присутствие. Глубокий капюшон колышется, когда он поворачивает ко мне голову.
— Прекратить? — удивленно переспрашивает жрец.
Вопреки ожиданиям, его голос оказывается вполне обычным, хоть и довольно глубоким. Но до Килира вообще не дотягивает. Как ни крути, а голос у того был красивым, хоть и вызывал у меня отвращение вплетенными в него чарами.
— Эта смертная оскорбила меня попыткой… — лич издает презрительный смешок, — не поверите, попыткой подчинения.
О да, знакомая история. Помнится, мое знакомство с Кит с этого и началось.
— Милорд, она травмирована и не всегда может…
Ваан снова пытается оправдаться, но жрец не дает ему договорить:
— Молчать, — его голос понижается до яростного шипения. — Оскорбление бессмертного карается смертью. Еще слово, и ты присоединишься к ней. Я, как бессмертный жрец Суртаза…
— Сегодня на закате обязаны явиться в Зал Совета.
Теперь уже вклиниваюсь я, запоздало понимая, насколько же мне все-таки страшно. Но ощущение страха тут же сменяется
