напоминало нырок из воды.
– Что тут, чёрт подери, происходит? – вне себя от ярости прокричал Сёгмунд.
Все, кто присутствовал в радиусе слышимости этих слов, мгновенно замерли в ужасе. Что уж говорить, профессор выглядел очень бодро для своих преклонных лет. И голос его был отнюдь не старческий. К тому же он почти не полысел за свой срок – его седые и сухие, словно солома, волосы были неопрятно растрепаны в стороны. Ещё у него не было никакой необходимости носить очки. А зря – так он был бы больше похож на профессора.
– Вы что, повылетать все захотели? – прокричал Сёгмунд, но голос его уже был скорее сиплым, чем грозным.
Толпа, словно пятно, стала расползаться и постепенно уменьшаться. Все разбегались, так как очень боялись гнева своего ужасного ректора. И было чего бояться – о жестокости его наказаний ходили легенды. Хотя, к слову, из ныне обучающихся, эти самые жестокие наказания никто на себе не испытывал.
– Моррисон, Баззари, проследуйте за мной, – промолвил профессор Сёгмунд, и его голос был уже абсолютно спокоен.
Похоже, и вправду Сёгмунд видел всё, что происходит в Академии, даже находясь в своём кабинете. Создавалось такое ощущение, что у него тысячи глаз, а не два. Может быть, так оно и было, но несколько в ином смысле.
– Но мы… – начал было оправдываться Бэрз.
– Молчать! – вновь повысил голос ректор. – И проследуйте за мной.
Солон и Бэрз поняли, что лучше промолчать, так как может быть хуже. Отчисление из Академии не смотрелось бы в этом случае самым худшим. Если конечно легенды об ужасном профессоре Сёгмунде не врут.
Как обычно бывает в подобных случаях, Солон пожалел, что не послушал осторожного Бэрза. За три года знакомства Солон уже успел понять – Бэрз не трус, но боится всего. Не в том смысле боится, когда по коже бегут мурашки и течёт холодный пот. А в том, что всегда видит в возможном будущем только негативные события. Если Солон задумывает какую-то шалость, Бэрз несомненно будет бояться ещё не состоявшегося наказания. Это произошло как раз сейчас, и этот раз не оказался для мыслей Бэрза исключением.
Профессор Сёгмунд беспрепятственно прошел сквозь зеркало, словно на том месте было не стекло, а воздух. Тот же самый трюк предстояло повторить Солону и Бэрзу, и они успешно с ним справились.
Дорога сквозь зеркало была чуть тяжелей, чем сквозь обычный воздух. Словно это пространство было в несколько раз плотнее.
Эти зеркала как раз и являлись одним из видов телепортов, доступных преподавателям, но не студентам. Что ж, зато таким способом Солон и Бэрз поимели возможность воспользоваться ими. Раньше перемещаться по телепортам не приходилось, и вряд ли в обозримом будущем придётся.
Совершенно недолгая дорога через отражение коридора – и троица выходит из другого зеркала – того, что располагается в кабинете у профессора Сёгмунда. В этом кабинете Солону приходилось бывать раньше. Но всего один раз и на далёком первом курсе обучения. Естественно, что Солон почти не запомнил это место, и сейчас видел его как будто впервые.
Ректор деловито сел за свой стол, заваленный всякими книгами и непонятными инструментами. Для чего они были предназначены – совершенно непонятно. Может быть для пыток, а может для науки. Лишь только наличие глобуса и вращающегося вокруг него спутника придавали оптимизм.
– Рассказывайте, что там произошло, – совершенно спокойно и адекватно сказал профессор Сёгмунд.
– Извините, пожалуйста, но это случилось совершенно случайно, – принялся оправдываться Бэрз.
– Баззари ни в чём не виноват, – выгородил друга Солон. – Это я спровоцировал его на дуэль. И, в конце концов, я провёл ту атаку, после которой мы разбили статую.
– За неё можно не беспокоиться, – сказал профессор. – Мы живём не в какой-то деревне, а в небольшом волшебном мире. Поэтому статую легко восстановить. Скорее всего, с ней уже всё в порядке.
Это всё же немного успокоило Солона и комок в его горле словно растворилс. Он не повредил академического имущества, а значит, наказание должно быть не таким суровым, как он ожидал. По крайней мере, ни его, ни Бэрза не должны отчислить из Академии. И, тем более, не будет речи ни о каком телесном наказании.
– Могу ли я верить вашим словам, Моррисон? – спросил ректор.
– Целиком и полностью, – непоколебимо ответил Солон.
– Тогда герр Баззари может быть свободен.
В эту фразу Сёгмунда верилось слабо. Но Бэрз, едва только услышав эти слова, мигом раскрыл дверь и тут же смылся из кабинета ректора, как будто его тут и не было. Солон ни в чём не обвинял сейчас друга – был уговор заранее о том, кто примет вину на себя.
– Я не буду расспрашивать, зачем вы это сделали, Солон, – сказал профессор, едва только Бэрз скрылся из вида. – Я знаю, что ты не найдёшь на это причины. Даже я понять не могу, что творится в ваших молодых головах.
Наедине профессор Сёгмунд казался не таким монстром, как представал в глазах студентов. Наверное, та личина была лишь его образом, чтобы завоёвывать авторитет и внушать страх. Может быть даже уважение. Но в этой обстановке показывать ничего Сёгмунд не должен был. Тут уравниваются шансы и права собеседников. На время.
– Всё произошло случайно, профессор.
– Ничто не происходит случайно, Солон. Но не в этом дело. Я не собираюсь зачитывать тебе лекцию по философии. И исправлять тоже, потому что это невозможно.
Солон слушал ректора и не рисковал перебивать. Потому что знал, что переменчивое настроение Сёгмунда в миг может обратиться гневом. А испытывать его на себе не очень хотелось.
– Статуя стояла тут долгие годы, и ты оказался первым, у кого это получилось. Каждый год происходит что-то из ряда вон выходящее, и всегда это событие оказывается уникальным. Ты хочешь, чтобы об этом узнал твой отец?
– Мне всё равно, профессор. Я не видел своего отца почти четыре года. С тех пор, как он отдал меня сюда.
–А я видел, – полушёпотом сказал Сёгмунд. – И он всегда спрашивал у меня о тебе. Его интересует твоя судьба, он до сих пор тебя любит. И мечтает, что бы ты оказался лучше него. Чтобы ты чего-то добился.
– Но он не смог до конца воспитать меня сам. Отдал сюда и резко пропал.
– Ты многого не понимаешь, мой юный друг. Ты помнишь, в какой бедности вам приходилось пребывать в последнее время? Во всяком случае, я слышал. Отец оказал тебе услугу, отдав сюда. Ты получаешь бесплатное образование и бесплатный приют.
– Но меня он не спросил, – неожиданно
