физической готовности, и, что ценнее всего, о ближайших светлых перспективах. В чём уж точно он не ошибся. Если же спокойно поразмышлять об оценке «ударной» техники нападающего, то, вероятнее всего, Морозов хотел качественной стабильности в данном компоненте. Можно эффектно попасть раз или два, но при этом губить выгодные моменты с пугающей лёгкостью — всё из-за отсутствия автоматизма при завершении атаки. А это уже на тренировках вырабатывается. Про недостаток трудолюбия тренер тоже сообщил. Так что вступать в дискуссию, да ещё по прошествии шести с лишним десятков лет, наверное, не надо.
Другое дело, что Н. П. Морозову не удалось создать ансамбль исполнителей в сезоне 1954 года — особенно в атаке, хотя предпосылки к тому имелись. 11 сентября в «Советском спорте» Алексей Калинин решил вспомнить в аналитической статье игру 31 мая торпедовцев с армейцами, в которой ЦДСА взял верх 1:0, и вот что подметил: «В этом матче центральный нападающий Гулевский большую часть матча провёл в своей зоне. Стрельцов (он действовал слева. — В. Г.) и Вацкевич в свою очередь также старались пройти к воротам ЦДСА каждый по своему флангу. Это облегчало действия защитников ЦДСА. Все они без особого труда справлялись со своими обязанностями». И главное: «В конце игры, в ходе атак, Стрельцов и Гулевский стали меняться местами, и это сразу внесло изменения в игру защитников. Если до этого каждый держал своего нападающего, то теперь Порхунова можно было видеть играющим в своей зоне против Гулевского, а Башашкина — в центральной зоне в противоборстве со Стрельцовым». Не очень похоже на тренерскую находку: в этом случае тактические перестроения стали бы заметны сразу после перерыва. Значит, скорее всего, перед нами импровизация футболистов. Что, для начала, подтверждает отсутствие какой-либо вражды между Гулевским и Стрельцовым, а кроме того, сообщает об идейной самостоятельности нападающих, вызванной в том числе и некоторой идейной же пассивностью и неповоротливостью наставника. Впрочем, со стороны судить, несомненно, легче. Просто искренне жаль, что талантливые люди не смогли создать грозную линию атаки: 34 мяча в 22 матчах первенства (и 34, между прочим, пропущено — вновь равенство в забитых и пропущенных) при тогдашнем атакующем уклоне — не самый высокий показатель. Ну и результат: девятое место после прошлогодней «бронзы» можно считать серьёзной неудачей.
Так или иначе, но не исключено, что как раз малоудачное выступление «Торпедо» в чемпионате и не позволило Л. И. Филатову в итоговой статье «На последнем матче» («Советский спорт» от 19 октября) назвать Стрельцова «наследником по прямой» не так давно сошедших Федотова, Боброва, Пайчадзе, Парамонова, Бескова, Соловьёва. Сказано прямо: «И в ходе нынешнего чемпионата мы не увидели молодых, одарённых центральных нападающих». А Стрельцов упомянут среди молодых, однако уже закрепившихся в составе футболистов, большинство из которых (за исключением разве что вратаря Бориса Разинского) мало известны нынешнему читателю. При этом Л. И. Филатов, разумеется, знал об игре с финнами — так почему же не присоединился к оценке коллеги? Думаю, всё из-за той же осторожности, которая, хотелось бы верить, владела и автором передовой от 17 июня. Какой-то резон, видимо, был.
А вот у старшего тренера сборной СССР Г. Д. Качалина имелся несколько другой подход к ситуации с центрфорвардом. Мы помним нервную реакцию в апрельской передовой «Советского спорта» по поводу того, что из классных нападающих остался один Никита Симонян. А тут, как назло, Никита Павлович в шестнадцати поединках чемпионата отличился всего пять раз. Сегодня — результат как результат (тем более что раззабивался партнёр по «Спартаку» Анатолий Исаев — 11 точных попаданий), а тогда разразился чуть ли не скандал. С неожиданно резкими заявлениями в адрес Симоняна выступил Лев Филатов. Учитывая предстоящие матчи в сезоне 1955 года, старший тренер должен был подтянуть к сборной потенциальных дублёров на позицию центра нападения. Хотя в 1954-м Симонян дважды забил Швеции в Москве, приняв участие в разгроме 7:0, да и со звёздными венграми отыграли 1:1 дома тоже с Никитой Павловичем на острие.
Однако Г. Д. Качалин — запомним это историческое событие — пригласил в расширенный состав сборной Стрельцова, в чём был, бесспорно, прав. Даже обычные вроде бы совместные тренировки с лучшими в стране специалистами футбольного дела позволяли юному таланту прогрессировать. А насколько и каким образом — увидим по следующему году.
20 января 1955 года сборная СССР улетела в Индию на полуторамесячный сбор, который сопровождался своеобразными товарищескими матчами.
Если сравнить со сборами современных клубов, получится мало общего. И собирают футболистов теперь за рубежом три раза с перерывами, и контрольных матчей проводится семь-восемь, от силы — десять. Зимой 55-го дело обстояло совсем иначе. Советские футболисты провели 19 (!) матчей с 26 января по 5 марта включительно. Носили те матчи неофициальный характер: состояли из двух таймов по 30 минут и, естественно, ни в какие официальные реестры не вошли. Зато трибуны исправно заполнялись. И в Дели, и в Калькутте, и в Мадрасе, и в Тривандруме собиралось от 15 до 30 тысяч зрителей. Встречи проходили в тёплой, без преувеличения дружественной обстановке. В перерыве и попурри из маршей могли сыграть, хозяева болели, понятно, за соотечественников, но искренне восхищались слаженными действиями гостей.
Эдуард Стрельцов появился на поле в пятой игре со сборной Дели и сразу сделал хет-трик. Затем он принял участие ещё в шести матчах, заняв место Симоняна. В Мадрасе торпедовца назвали дублёром (внимательные индийцы оценили экспериментальный состав, выставленный Г. Д. Качалиным), в Тривандруме — «русским вундеркиндом», потому как за тайм пять раз отличился. Однако, если по уму, не в этом дело. А в том, что спортивно-политический визит (наших же встречали и местные правители с подарками и речами) принёс безусловную пользу не только сборной, потренировавшейся на хороших полях самым душевным образом, но и, что для нас важнее всего, Стрельцову. Полтора месяца прошли в общении — футбольном и человеческом — с основой сборной. Наконец, не будем сбрасывать со счетов время, проведённое под пристальным взором старшего тренера. Индийцы, безусловно, не самые сильные оппоненты, однако возможные связки, варианты, наработки Г. Д. Качалин не мог не иметь в виду. И если бы Эдуард — как личность или как исполнитель — хоть в чём-нибудь разочаровал Гавриила Дмитриевича, то вопрос о сборной был бы закрыт. А вышло так, что дорога в главную команду страны оказалась открытой.
Так что слава советско-индийской дружбе? Безо всякого сомнения! Но визит в дружественную страну стал необычайно важен для Эдуарда и в человеческом плане. Ну был
