Ознакомительная версия. Доступно 3 страниц из 15
года нашей жизни, и именно эти годы я не помню. Кромешная тьма в памяти, за исключением пары праздников и веселых воспоминаний.
Мы как-то жили, и я не помню, что жизнь мамы и отчима была несчастливой, не помню ссор или недомолвок. Скорее всего всё было хорошо, только иногда я находила маму ночью на кухне, вяжущей мне очередную игрушечку или одежду для куклы, когда она не могла заснуть.
Марику чужды эмоции, никакого тепла или объятий от него я не получала. И наши отношения выстроились на юмористическо-дистанционной волне. Мы вроде жили вместе, но близкими людьми никогда не были. Мы все жили там вокруг мамы. Но его чувство юмора я взяла себе с удовольствием. Шучу, как Боженька и в этом моя сила в том числе.
Израиль безусловно нас сблизил и я начала общаться с ним лично, жизнь стала легче и мы были похожи на настоящую семью. У нас были общие темы, песенки и, конечно же, шутки. Шуток было много и песен тоже, беспрестанное напевание каких-то смешных отрывков из песен его молодости — и вот я уже в курсе всех хитов тех лет))
С деньгами он обращался аккуратно, умел зарабатывать, и с каждым годом мы жили всё лучше, но были моменты, с которыми я никак не могла смириться. И по ним судила о его отношении к нам с мамой.
Например, Сникерс! Проклятый сникерс покупался всего ОДИН и делился на три части между нами всеми. Или практичность именно в магазине, когда что-то не из списка можно было взять, только отработав все возражения с его стороны. Это, кстати, мне сейчас очень помогает в общении с дочкой, я вижу наш с ней диалог на несколько шагов вперед и ответ всегда наготове.
Марик покупал всё, что было действительно нужно, но у меня были ожидания. Ожидания того, что он, во-первых, должен хотеть это делать, а, во-вторых, еще и с радостью. И меня расстраивало, что ожидания и реальность настолько были далеки друг от друга.
Я была уверена, что ему наплевать на меня и я в том доме нахожусь, как мамино приданое, но не как желанный и любимый ребенок.
Возможно, я была и не права, когда судила о том есть у него ко мне околоотцовская любовь по подаркам и деньгам, но, на мой взгляд, другого критерия у меня просто не было.
Не принято было вести глубоких бесед о чувствах, об отношениях. Ласки, обнимашек и теплых слов тоже не было. Но было кое-что — юмор, совместные песни, какие-то программы по телику, совместные ужины, объединяющие нас всех.
Сейчас, спустя несколько лет терапии и проработки, я понимаю, что ничего он мне не был должен. И уж тем более хотеть мне угодить, показать то, что я важна ему или свою околоотцовскую любовь. Не должен был. Всё что мог, он делал и справлялся с этим лучшим образом.
Что во мне зародилось в момент, когда я систематически не получала подтверждение своей важности от отчима и от папы тоже? Желание сделать всё возможное, лишь бы доказать им, что я достойна. Это наложило огромный отпечаток на всю мою деятельность и мотивацию, которая двигала мной в достижении всё новых вершин. Но об этом чуть позже.
А сейчас вернемся к папе.
Честно сказать, первая часть книги далась очень легко. К этой её части я готовилась. Потому что здесь тяжелые воспоминания и много боли. Боли дочери по отцу.
Папа пропал, а потом в какой-то момент появился обратно в моей жизни. Познакомил меня со своей будущей женой и её сыном, и мы как-то зажили в одном мире. Я в своём, они в своём и иногда мы пересекались.
Они приглашали меня к себе в гости с ночевой, играли в настолки, гуляли и ходили в кафе. Походы в кафе с папой и его новой семьей в моём детстве — одно из самых счастливых воспоминаний. Папа мой в плане трат был абсолютной противоположностью отчиму. Если у него были деньги, то он спускал их все на нас легко и просто.
Мы ходили в кафе-мороженое, где каждому оформляли огромную порцию разных шариков мороженого с наполнителями, плюс молочный коктейль и, если были достойные десерты, то еще и по куску торта. Представляете как мы обжирались там?))) Было много, очень вкусно и всегда спокойно по обстановке.
Здесь слово “спокойно” несёт очень много ценности, тк мой буйный и вспыльчивый характер достался мне прямиком от отца. Папа был непредсказуемым в реакциях и очень легко раздражался, действовал в эти моменты резкими движениями и фразами. Не подумайте — никакого физического или эмоционального насилия не было, только психологическое)))
Сейчас, с высоты своего опыта работы с психикой клиентов, я вижу это, тогда мы все называли это “тяжелый характер”.
Регулярно в их доме собирались праздники в честь всевозможных дней рождений, меня всегда приглашали, относились ко мне исключительно хорошо, папина жена называла меня Юльчик. Потом случилась их свадьба, я помню её — было шумно и морозно.
Потом родился сводный братик и началась новая глава в моей и их жизни. В общей сумме нас стало там трое детей на двоих родителей. Брата я очень люблю, он космический и для своего возраста и бэкграунда вырос довольно безмятежным и вдумчивым, очень умным и интуитивным. Обожаю вести с ним беседы на глубокие темы типа устройства мира и наших с ним отношений с папой.
Вот пишу и может показаться, что всё же было классно, где тут причина для претензий или боли? И картинка, действительно, выходит доволь ладненькой.
Но давайте сейчас добавим кое-что большое и очень тяжелое для всех, что всегда сопровождало меня в детстве. Мой папа пил. Безмерно и тревожно.
У него есть несколько стадий опьянения и я знакома почти со всеми.
Первая — веселый, компанейский, с гитарой в руках и песней во рту, с огромной душой и шутками, твердой походкой и действиями — такой папа мне нравился. Он в эти момент был особенно открытым, много говорил обо мне и вспоминал, какой я была малышкой, о том, как сильно любил мою маму.
Вторая стадия — бессвязная речь, путаница в показаниях и воспоминаниях, непослушные ноги и руки, желание идти в алко-магазин среди ночи и драться. Этого папу я боялась, тк там не было папы, был какой-то чужой и агрессивный мужчина, непредсказуемый и опасный. Именно из этой стадии совершались все драки при мне. Да, именно драки, не
Ознакомительная версия. Доступно 3 страниц из 15
