кусок отгрызенной моркови. Сама морковь отрастает заново. Откусанный кусок продолжает валяться на земле.
Ребята еще некоторое время не сводили глаз с кусочка, затем молча принялись за работу. Нил взял сельдерей, Буджар – лук.
– Хорошо, что у меня не слезятся глаза. – пошутил скелет.
Поначалу идея казалась безнадежной. Пальцы Нила уже слипались. Зубы Остапа, хоть он и не жаловался, начали болеть. Один лишь Буджар ни о чем не думал, и полностью отдавал себя делу, снимая с лука слой за слоем. Постепенно жалкая кучка стала приобретать очертания. Монотонность так увлекла всех троих, что они и не заметили, как ночь постепенно переходит в день.
– Интересно, что будет, если полностью проглотить такую морковь? Ты никогда не будешь голодать?
– Возможно. – Ответил Буджар. – А может ты умрешь от обжорства, так как в животе она не будет успевать перевариваться.
Когда солнце вновь заглянуло в яму, у ребят уже была огромная куча, чуть выше самого Нила. Однако даже этого еще не хватало до вершины.
Жопки гусениц уже нервировали мальчика.
– Что они ими так размахивают! Еще эти противные усики на концах. Они меня раздражают!
– Не кричи. – пробасил кролик. – Если они заглянут внутрь, то весь наш план пойдет насмарку.
Еще через час их уже тошнило от запаха овощей (кроме Буджара, ведь он, конечно же, ничего не чувствовал). Нил аккуратно забрался наверх и вытянул руку. Все равно еще было слишком высоко. Мальчик попытался подпрыгнуть, но его остановил Остап.
– Все обвалится. Надо дальше работать.
– У меня уже нет сил. Я готов пожертвовать собой, чтобы они меня съели и это все наконец закончилось.
Все замолчали.
– … Нет, на самом деле у вас может сложиться впечатление, что я не один такой странный. Ведь у всех великанов два глаза. И раз жив я, значит должен быть и жив тот второй. Но, видите ли, у моего великана был лишь один глаз. Но нет, он не был циклопом, если вы об этом подумали. Просто не хочу, чтобы у вас сложилось превратное мнение…
– У меня есть идея. – прошептал Буджар и вновь схватился за свою руку.
– Тебе лишь бы оторвать себе что-нибудь. Ты не добрый, ты просто мазохист!
Раздался щелчок, и Буджар вновь оторвал руку. Затем протянул Нилу, стоящему наверху кучи. Мальчик взял руку и посмотрел на нее. Она напоминала собой небольшой жезл, только была намного легче. Вдруг, пальцы на руках зашевелились.
– Ты можешь схватиться за верх и выбраться. Как только выберешься, то сразу беги отсюда. Оставь нас, главное спасайся сам…
– Нет! Я вас не брошу. – притопнул ногой Нил из-за чего пара морковин покатились вниз. Он посмотрел наверх, пытаясь найти решение. Как оказалось, решение все это время было у него перед глазами.
– Остап, забирайся ко мне на плечи. Буджар, крепко держись за мою ногу.
– Что ты собираешь делать? Втроем тебе ни за что не поднять нас.
– Не спорь, просто доверься мне.
Буджар протянул Остапа Нилу. Кролик ловко забрался на плечо и прижался к щеке мальчика. Скелет неловко привстал на цыпочки и схватился единственной рукой за левую ногу мальчика. Нил сглотнул и поднял голову.
– Только бы получилось. – прошептал он и поднял руку наверх.
Костлявая рука ударилась об жопку одной из гусениц и крепко схватилась за лапу другой.
– А-а-а! – заверещала гусеница и рванулась вперед.
– Держитесь! – успел только крикнуть Нил, когда их оторвало от земли. Мальчик больно проехался по острой стене и вылетел наружу. Буджар так крепко держался, что с Нила чуть не свалились штаны.
Наверху ничего не изменилось. Госта летал на прежнем месте, не спуская с ребят… Глаза? Напуганная гусеница отбежала на безопасное расстояние и тяжело дышала. Вторая испугалась ничуть не меньше и замерла в страхе.
– Бежим! – крикнул Нил и схватил руку Буджара, валявшуюся на земле.
Все четверо побежали вниз по дороге.
– Честное слово, я не знаю, стоит ли мне бежать вместе с вами. Конечно, те гусеницы бандиты, но кажется мы нашли что-то общее. Думаю, мы могли бы договориться. А теперь, если они нас поймают, то ко мне никакого доверия уже не будет…
– Заткнись, пожалуйста! – крикнул Нил и обернулся, не сбавляя темпа.
К его удивлению, гусеницы стояли на прежнем месте, печально глядя им в след.
– Они так долго его слушали, что объелись, как никогда в жизни. – сказал Буджар, проследив за взглядом мальчика.
Ребята бежали долго, до тех пор, пока ноги не перестали слушаться, а деревянные горы не скрылись за горизонтом. Только тогда все упали без сил, за исключением Госта, который продолжал что-то говорить.
– Спасибо, что потянул время. – сказал Нил, отдышавшись.
– Время?
– Ну… Что заговорил им зубы, пока мы не выбрались из ямы.
– Я если честно и не думал об этом. Ну нет, конечно, я думал, что вы сможете самостоятельно выбраться из ямы, но не думал, что я приложу к этому хоть какое-то участие…
– То есть ты просто так долго говорил?
– Да. Видите ли, технически я не говорю. Я не могу говорить, потому что… Потому что я всего лишь глаз. Но тем не менее вы каким-то образом слышите меня. А я так много думаю…
– То есть ты все это время думал? Практически целый день прошел…
– Да, я думал. У меня есть с этим некоторые проблемы – я очень много думаю и переживаю из-за этого. Я не успел вам сказать цель моего посещения Рубинового городка, так как нас прервали эти гусеницы. Я слышал, что Король может исполнить желание любого, помочь ему. И вот я, просуществовав в таком обличие, понял, что мне очень нужна помощь. Невозможно жить, когда ты думаешь обо всем подряд. Если много думать – много переживать. Кажется, что я пытаюсь обдумать все возможные исходы и это просто сводит меня с ума.
– Тогда нам с тобой по пути. Мы тоже идем к Королю. Буджар хочет попросить сделать его менее добрым. Ты хочешь научиться меньше думать. А мы с Остапом хотим вернуться домой.
Солнце еще светило, но решено было устроить привал. Нил осмотрелся по сторонам. Вокруг, помимо редких деревьев без листьев, их окружал песок. Бескрайнее море песка.
Мальчик посмотрел на свои руки. Обе ладони были в порезах и ссадинах. Нил потрогал левое плечо. Чувства были очень странными. На ощупь казалось, что под кожей находятся корни. Проследив за ними на ощупь, Нил наткнулся и на сам цветок.
Ткнувшись в него носом, Нил различил еще один запах. Ангельский запах волос, в который он сразу и влюбился.
