тереть мои ботинки. Я стоял рядом. За этим занятием нас и застукал консультант, без стука зашедший в дом.
— Молодцы, чистая обувь важна в жизни любого мужчины, даже работающего на дому. Правда, Жанночка? — моя жена кивнула и продолжила натирать ботинки. — Во сколько ты проснулась сегодня?
— Четыре утра, — пискнула девчонка, не поднимая головы.
— Посмотри на меня. Ты помнишь свои обязанности?
— Да, — она отложила щётку и выпрямилась.
— Все желания. Даже самые сложные и унизительные. Ты принадлежишь своему мужу. Ты часть его. Девочки Жанны больше нет. Она умерла. Осталась только правая рука Дмитрия Островского, ты понимаешь мои слова? — он взял её за подбородок, пристально смотрел ей в глаза, складывалось такое впечатление, что консультант пытается загипнотизировать Жанну.
— Да, понимаю, — она ответила как робот, растягивая гласные.
— Хорошо, — он отпустил её. — Иди на кухню и приготовь праздничный ужин. У тебя сорок минут. Время пошло. А нам с вами, Дмитрий, нужно серьёзно поговорить.
Он вёл себя как дома, уверенно провёл меня в кабинет, брезгливо осмотрелся вокруг и произнёс:
— Пыль на подоконнике. Надо бы её выпороть.
— Слушайте, я не хочу пороть свою жену. И семейный консультант нам тоже не нужен. К тому же в отеле есть уборщики и неубранный подоконник явно их вина.
— Это не вам решать. Девяносто процентов семейных пар, несмотря на предварительную подготовку, нуждаются в помощи. Можете оставить уборщика без чаевых, но не забывайте наказывать жену. Её долг следить за чистотой. Садитесь.
Я упал в кресло и вяло возразил ему:
— Мы с Жанной не нуждаемся в помощи. У нас всё прекрасно.
— Конечно, прекрасно. Сейчас. Во время медового месяца. А что будет через год? Через два? Через пять? Вы замечаете, что используете местоимение «мы» говоря про себя и свою жену? Так и думал. Не понимаю, как эксперты допустили ваш брак. Генетика генетикой, но психологически Жанна совершенно вам не подходит. Что ж, попробуем изменить ситуацию. Вас, Дмитрий, изменить.
— Вы о чём сейчас?
— О вашем медовом месяце. Он окончен. Вы переезжаете. Прямо сейчас. Собирайте вещи. До скорого свидания.
Консультант ушёл, а я со всей силы ударил кулаком по столу. Теперь они меня решили воспитывать? Прекрасно. Тоже будут пытать, как Жанну, пока я не начну её бить? Что-то типа: «хочешь ужин — покалечь жену»? Зачем я вообще ввязался во всю эту авантюру? Но пути назад больше нет. Если девочка не обманывает меня, то в случае нашего расставания её ждёт незавидная судьба куртизанки, чья жизнь посвящена сексу с разными мужчинами и беспрерывному рождению детей.
— Ну что, доволен? Не понимаю, неужели так сложно кончить в меня? У тебя проблемы с эрекцией?
— У меня проблемы с… Я не знаю. Тут слишком много камер. И мне скучно просто заниматься сексам.
— Знаю, знаю. Ты хочешь секс вчетвером? Например, с той симпатичной парочкой, которые чуть разнообразили нашу первую брачную ночь? У вас мужчин секс на стороне — это нормально.
Не нашёлся, что ей ответить. Рассказать о том, что для Артёма нам вместе с ней придётся сделать, я не решился. И не только из-за камер, которые, судя по дерзким высказываниям Жанны, звук не записывали.
В этот момент, мне показалось, что с Жанной мы могли бы быть счастливы вместе. Она настоящая. Её не успели сломать. И она действительно мне нравится. Очень. Но в тоже время, она прекрасно знает правила и, вроде бы, хорошо ко мне относится. Вот только как заставить себя полюбить её в постели, не прибегая к извращениям…
— Ладно, не парься. Я бы конечно хотела остаться здесь, плавать в бассейне, пить коктейли, загорать. Но для тебя наш переезд спасение — в Школе никчёмных мужей секс запрещён. Мы вообще почти не будем видеться.
— Ты знаешь, куда нас везут?
— Не знаю, но догадываюсь. Ты любишь животных?
Глава 16
— Нет. К чему этот вопрос?
— Это место… Что-то типа лагеря выживания. Девушки очень боятся на перевоспитание попасть, а вот мужчинам там обычно нравится. Они попытаются разбудить твою мужественность. Сделать из тебя настоящего мужчину. Как думаешь, у них получится?
— Не говори загадками. Что это за место?
— Да я сама толком не знаю. Мы в детстве про него страшилки придумывали. Нам в школе рассказывали, что после окончания курса даже самые мягкие и нежные мужчины становятся жестокими и властными мужьями, способными позаботиться о своей семье. Как-то так.
— Как же я хочу, чтобы наш медовый месяц уже закончился.
Я скучал. Очень скучал по Артёму и своей обычной жизни. Как же хочется поговорить с ним, пожаловаться на организаторов свадьбы, мягко укорить за то, что он не предупредил меня об особенностях Платинового списка. А ещё спросить — что за девчонка была вместе с ним на моей свадьбе? Вероятно, одна из тех несчастных жён, муж которой не смог удержаться среди элиты.
Наблюдение за тем, как они занимаются любовью, возбудило меня, но и вызвало жгучую ревность. Не представляю Жанну в объятиях Артёма. Знаю, что друг хотел мне помочь, и я очень благодарен ему, но ничего поделать с собой не могу. Во сне я снова и снова вижу его с той девушкой. Не только в постели. За столиком ресторана, в сауне, на пляже… Они смеются, обнимаются, ласкают друг друга. Без них у меня не получается заняться сексом с женой и, боюсь, не получится никогда. Я облажаюсь. Подставлю не только себя и Жанну, но и Артёма.
Помогая мне во время первой брачной ночи, Артём сильно рисковал и не мог взять в партнёрши не проверенную женщину, а, значит, он знаком с той девушкой достаточно давно и доверяет ей. Может быть, сможет позвать её ещё раз на секс втроём…
— О чём ты задумался?
— О тебе. О нас.
— Никогда не говори «нас». Забудь это слово, — Жанна испуганно заморгала длинными ресницами. — Есть только ты. Я всего лишь твоё приложение, не более того. И думать обо мне не надо никогда. Пожалуйста.
— Жанна, ты чего?
— Не понимаю, — она схватилась за лоб, будто бы у неё болела голова. — Ты не читал материалы, которые тебе присылали?
— Читал. Но не все. Я предпочитаю художественную литературу.
— Зря. Тогда слушай: женщина — это не полноценный человек, попытка относиться к ней как к равной делает отношения деструктивными и требует коррекции. У тебя же в детстве был хомячок? Толик, верно?
— Да, откуда ты знаешь?
— Я многое про тебя знаю — любимые блюда, любимые цвета, про смерть отца и маму
