остались в прошлом веке… Кому сейчас нужен керосин? Для керосиновой лампы, что ли?
— А самолеты? — возразила Надежда. — Они же летают на керосине!
Он не нашелся, что ответить на этот довод. И вправду, если в деревню случайно залетит какой-нибудь белоснежный лайнер, ему всегда будет, где заправиться.
Дорожка перед входом в библиотеку оказалась чисто выметена, а вокруг устроен цветник, заботливо огражденный белеными половинками кирпича. Антон подозревал, что библиотеки сейчас вышли из моды и подрастеряли былую славу, но, как любому читающему человеку, ему было отрадно видеть, что очаг культуры поддерживается в рабочем состоянии.
Надежда повернулась к нему:
— Лучше, если говорить буду я. Но если спросят, отвечайте кратко, без подробностей. О подробностях я позабочусь.
В библиотеке, как и полагается респектабельному хранилищу знаний, было тихо. Единственное, что смутило Антона, так это неожиданные здесь запахи сдобы, солений, копченых колбас и прочей вкусной и здоровой пищи. Дразнящие ароматы бродили между книжными стеллажами и стойками «Книжные новинки» и «Библиотечка родного края», некстати напомнив о том, что вот уже вторые сутки в его желудок не попадало ничего существенней печенья и колы.
Отдельный стол был уставлен кастрюльками и судочками с разнообразной снедью. Высилась горкой сваренная в мундире растрескавшаяся картошка. Свернутая кольцами, румянилась толстая домашняя колбаса. Пронзительный острый дух шел от миски с соленьями, где среди пупырчатых огурцов и сочащихся соком помидоров желтели дольки чеснока и горели огнем стручки красного перца.
С портрета на стене чернокудрый Гоголь иронически поглядывал на это деревенское изобилие, мило улыбаясь улыбкой Джоконды. Лев Толстой с раздвоенной бородой выглядел потрясенным, словно говоря — ну вы и нашли где жрать! И только писатель Чехов казался бесстрастным, высокомерно поблескивая стеклышком пенсне.
За столом расположилась крупная женщина, в лице которой было что-то бульдожье. Женщина меланхолически поедала холодец, доставая его ложкой из банки. На голове у библиотекарши высился шиньон необычной формы и размера, напоминающий свернувшуюся в позу лотоса гигантскую выхухоль.
— Сама, значит, пришла, — мрачно произнесла выхухоль.
— Ага, Зинаида Михайловна, — отозвалась Надежда. В голосе ее зазвучали подобострастные нотки.
— Вот и славно. Выводы, значит, сделала.
— Сделала, Зинаида Михайловна, — покорно сказала та.
— А ты мне перечила, — библиотекарша торжествующе погрозила ложкой. — А я говорила, что тонкое растягивается и не рвется. А уксуса там не слышно!
— Вовсе не слышно.
— То-то же. Главное, основу намазала кислым?
— Ага. Получилось, как вы сказали.
Антон вертел головой, переводя взгляд с одной участницы разговора на другую, безуспешно пытаясь вникнуть в смысл. Это напоминало зашифрованный диалог между придворной фрейлиной и особой королевского звания о династических секретах, которые простым смертным знать не полагалось.
— Вот оно как. Тетка Зинка права оказалась, — удовлетворенно сказала женщина. Лицо ее разгладилось и подобрело на глазах. — Это что за кавалер с тобой?
— Это Антон, покупатель дома, где Феликс с отцом жили.
— Графского дома? — она прищурилась. — Слышала-слышала. Ай-яй-яй, что творится.
Выхухоль на голове у библиотекарши сочувственно закачался.
— Ну он бы хоть с соседями поговорил, прежде чем деньги за дом выбрасывать.
— Он не догадался, голову ему задурили, это же мошенники.
— Деньги-то, поди, все пропали?
— Полиция ищет.
— Ну, эти найдут. Щас. Много денег-то? — как бы невзначай спросила тетка.
— Много, Зинаида Михайловна. Все сбережения пропали, все что трудом накоплено.
Пока шли эти интригующие переговоры, Антон узнал некоторые подробности из своей жизни, о которых он не догадывался, но которые, тем не менее, выставляли его в положительном свете. Он стоял как истукан, не пытаясь принимать участие, а только изредка кивая для убедительности. Теперь он начал смутно догадываться, почему Надежда попросила предоставить ей вести разговор.
— Пусть кавалер не стоит столбом, а возьмет пирожок, — смягчилась тетка.
— Берите, — прошептала Надежда. Антон поблагодарил и взял пирожок.
— Жить-то есть где? — поинтересовалась библиотекарша.
— Пока в графском доме поживет.
— В чужом-то доме?
— Полиция разрешила на время следствия, все равно ведь стоит пустой.
— Хорошенькое дело, — удивилась та. — Разрешили. Да кто они такие?
Тяжелый оценивающий взгляд прошелся по Антону сверху вниз.
— Ладно, — она вздохнула. — Живи пока. Считай, что я добро дала. Только учти, тут тебе не город. У нас в деревне жизнь особенная. Тут каждый на виду, как в бане.
Антон осторожно кивнул, показывая, что урок усвоен.
— С кем попало не водись, — предупредила библиотекарша. — На пляже много болтается дачников, тунеядцев, пьянчуг всяких. Сначала в шахматы играют, потом в карты, потом проигравший за самогоном бежит. Дорожка это скользкая. Не успеешь оглянуться, а они уже голые по деревне скачут.
— Не может быть… — пробормотал он. — Я-то надеялся, что здесь, в деревне, э-э-э… место образцовой культуры и быта.
— Напрасно надеялся. У нас хоть и деревня, но хулиганья хватает. Всякой твари по паре — и алкоголики, и туристы, и уголовники всех мастей. На хуторах картежные дома устроены, туда местная шпана стекается со всего района.
— Я слышал, тут и сектанты есть…
— Есть, — оживилась тетка, — есть такие отщепенцы рода человеческого. Сектанты языческого вида. У них тут целое змеиное гнездо. Неподалеку через лес стоит заброшенный хуторок, а там стойбище. В поле истуканы торчат, девки с мужиками пляшут и поют дурными голосами, и вой стоит на весь колхоз. Тебе к ним не нужно. Будут уговаривать — не соглашайся. Лучше уж голым по деревне.
Антон начал смутно догадываться, что бег в голом виде по деревне для местных является главным маркером моральной деградации, но существуют прегрешения и похуже.
— Это зараза прилипчивая, потом от таких знакомств не избавишься. Правильно говорили классики, — библиотекарша ткнула толстым пальцем в одну из развешанных по стенам табличек, на которой было выведено: «Береги честь смолоду!»
— Вот, Надежда тебе пример — девушка приличная, хозяйственная, хоть и упрямая… Она над тобой шефство возьмет, чтобы не связался с плохой компанией.
Антон выдохнул с облегчением. Если это единственное условие, при котором ему разрешается пожить здесь бесплатно некоторое время, пока преступников не поймают и не вернут деньги, то он был целиком «за».
Однако последующее многозначительное молчание подсказало ему, что главное испытание впереди.
Тяжелый взгляд заведующей опустился вниз, где на столе теснились кастрюльки с едой.
— А теперь слушайте внимательно, молодые люди. Здесь голубцы, картошка в мундире, тушеная курочка. Еще винегрет, домашняя кровяная колбаска, блинчики со сметанкой, брусничное варенье, — продолжала она с торжественностью инквизитора, перечисляющего пыточные инструменты. — И вам предстоит все это съесть. Иначе — обижусь.
Глава 5
Графиня и Богиня
На деревенской улице было пусто, лишь разомлевший на солнце кот поднял голову и проводил их отрешенным взглядом, словно удивляясь, почему эти люди шатаются
