то образом помог?
Кухня оказалась небольшой. Стол из тёмного дерева, пара стульев, темно — серый гарнитур и холодильник с парой ярко — желтых стикеров. На одном из них красовался малиновый отпечаток чьих — то губ. На подоконнике стояла стеклянная пепельница, из приоткрытой форточки просачивался лёгкий ветер, приподнимая шторы.
На столе я заметила здоровенную чашку с ароматным кофе. Марк достал плитку шоколада из навесного шкафчика и положил передо мной. Затем отвернулся, принявшись наливать себе в чашку кипяток из чайника.
— Спасибо, — сев за стол, я обхватила подрагивающими руками чашку и поднесла ее к губам.
— Пожалуйста, — не оборачиваясь, отозвался он.
Я глотнула кофе и поморщилась. Затем изумлённо посмотрела на Марка.
— Это что за кофе такое?
— С успокоительным, — невозмутимо ответил Марк, хохотнув.
— С каким ещё успокоительным? — нахмурилась я.
— Коньяк называется, — пояснил он, усаживаясь за стол. Глотнув из своей чашки кофе, он поднял насмешливый взгляд на меня. — Пей. Станет лучше.
Я вздохнула и сделала ещё один глоток. Пила на автомате, потихоньку успокаиваясь. Становилось жарко. Я чувствовала, как лицо раскраснелось.
— Как сын? — отстраненно поинтересовался Марк.
— Хорошо, — улыбнулась я. — Растёт.
— Как назвали?
— Артём. Тебе папа не рассказывал?
— Не общаюсь с ним, — равнодушно ответил Марк, откинувшись на спинку стула и задумчиво разглядывая коридор за моей спиной.
— Марк… — помявшись, сказала я. — Мне жаль, что так вышло. Извини.
Он удивлённо посмотрел на меня и усмехнулся.
— Это за что?
— Ну, если бы не ситуация с Антоном…
— Ситуация? — переспросил Марк, хмыкнув. — Какая? Когда он тебя беременную ударил, а ты его простила?
— Я хотела сохранить семью, — одарив его тяжёлым взглядом, сдержанно ответила я.
— Семью? — он удивлённо усмехнулся. — А она была?
— Она была, — твёрдо ответила я.
— Валить надо было ещё тогда, — резко допив кофе, сказал он мне. С какой — то горечью в голосе и почему — то со злостью. — А ты терпела всю эту хрень. Никакой семьи не было с самого начала. — Он резко замолчал и уже спокойнее спросил: — Скажи, ты совсем слепая была? Тебе мало было?
— Я была беременна! Я не знала, что мне делать! И сейчас не знаю! — сердито заявила я. — Ты думаешь, это все так просто? Думаешь, мне не больно? Он там, в нашей кровати! С ней! — Я поднялась со стула, прожигая Марка гневным взглядом. — Я ухожу. Спасибо за участие.
— Кать, стой, — я слышала, как он поднялся со стула и пошёл за мной. — Да стой!
Я не отвечала, шагая к двери. Наверное, мне всё — таки лучше одной пережить этот период жизни и хорошенько подумать, как быть дальше.
***
— Я перегнул. Виноват! — Марк схватил меня за руку и развернул к себе. — Хорош злиться. Обещаю, больше не стану говорить ничего на эту тему. Ок?
— Ты слишком резкий, Марк, — вырвав руку из его пальцев, сказала я. — И вообще не думаешь, что говоришь.
— Все наоборот, — невозмутимо пожал плечами он. — Я говорю, что думаю.
— От этого не легче, — вздохнула я, обдуваясь.
— Ну и куда пойдёшь? — спросил Марк, наблюдая за мной.
Об этом я не подумала. По сути мне было некуда идти. К маме точно нельзя — не хочу сейчас расспросов и переживаний. Лерка с мужем уехали к родителям на дачу. Обратно, в ту квартиру? Я скорее на вокзале переночую, чем там.
— Оставайся, — заметив мое замешательство, предложил Марк. — Комната свободная есть.
Я выпрямилась, задумчиво перебирая ремешок босоножки, которую держала в руках.
— Ну? — вскинул брови он. — Соображай быстрее.
— Знаешь что? — подняла я на него свой взгляд.
— Что? — на его лице расцвела мальчишеская улыбка.
— Я уже говорила, что ты меня раздражаешь?
— Говорила, — кивнул Марк. — Что — то изменилось?
— Ничего не изменилось, — швырнув босоножку на пол, заявила я, проходя мимо него. — Только усилилось.
— Ты бесишься, потому что не хочешь слышать правду, — донеслось мне в спину.
— Мне не нужна эта правда. Я и так знаю, что я тупая. — шагая обратно, в сторону кухни, пробурчала я. — И видимо, какая — то страшная. Или… не знаю. Я вообще ничего не знаю! Я просто не понимаю! — Я снова развернулась и, негодуя, продолжила: — Я что, плохо готовлю? Или плохо убираюсь? Я же старалась! Я хотела, чтобы у нас все было хорошо с ним!
Дурацкие слёзы снова хлынули из глаз. Я прикусила губу и всхлипнула, прикрыв глаза. Мне было больно. И до жути обидно.
— Равнин, ты самая лучшая, — подошёл ко мне Марк. — Это муж твой… дерьмо. Поверь. И готовишь ты хорошо, — остановившись сзади, он приобнял меня за плечи и насмешливо проговорил мне на ухо: — А твоя горелая яичница — вообще улёт. Отвечаю.
Я сквозь слёзы рассмеялась и, пихнув его локтем, снова села за стол. Тяжело вздохнула и допила кофе.
— Расскажи лучше, как ты? — спросила я у Марка.
Он остановился возле форточки, подхватил зубами сигарету из пачки и прикурил. Выпустив дым, невесело усмехнулся.
— У меня только ты и спрашивала всегда, как я. Остальным, походу, класть было.
— Марк, мне правда было не все равно, — заверила его я. — Ты мне не чужой.
— Я нормально, — стряхнув пепел в пепельницу, отстранённо ответил он. — Как видишь, жив и здоров.
Я глотнула остывший кофе.
— И как ты все это время жил? Как…
— Без папиных бабок? — перебил меня Марк, хмыкнув. — Нормально.
— Просто… я не понимаю, — заправив передние пряди волос за уши, начала я, — ты ушёл без всего, на мели. Чем ты занимался все это время?
— Тачки угонял, — бесстрастно ответил мне он и, заметив, как вытянулось мое лицо, громко рассмеялся. — Сколько лет знакомы, а ты все так же ведёшься.
— Ну так что? — пропустив его колкость мимо ушей, снова спросила я.
Марк выпустил полупрозрачный дым изо рта, затушил сигарету и резким движением приоткрыл
