— Это звучит так, будто вы хорошо знаете его. — Пилар задала этот наводящий вопрос не из любопытства, а скорее из чувства самосохранения. Чем больше она узнает о человеке, захватившем ее, тем лучше.
— Да, я знаю его, — гордо отозвалась девушка. — Он — сын благородного идальго, владевшего самым известным в Андалузии поместьем, где выращивались быки для корриды. Рефухио развлекался, играл роль матадора, но отец запретил ему эту опасную игру. Рефухио увидел меня, когда я танцевала фламенко с севильскими цыганами. Он спел мне серенаду и подарил розу, в середине которой лежала жемчужина. Через несколько лет он убил человека, который бил меня и заставлял торговать собой на улице. Некоторое время я была женщиной Эль-Леона и спала с ним в одной постели. Но теперь я принадлежу Балтазару.
Простота и искренность рассказа Исабель смягчили ужас и отвращение, охватившее Пилар. Прежде чем Исабель смолкла, заговорила Пилар:
— Вы любите Эль-Леона?
— Как я могу не любить его, — женщина мягко улыбнулась. — Но я жалею, что призналась ему в этом. Он отдалился от меня, сказав, что совершил ошибку. Рефухио не хочет, чтобы женщины любили его. Он старается избегать этого, потому что не может ответить любовью на их любовь.
— Потому что не может дать им ничего, кроме этого? — Пилар указала на грубую обстановку, окружавшую ее.
— Так он говорит. Но я думаю, что он способен на огромную любовь, и женщина, пробудившая в нем это чувство, будет держать в руках его душу. Он боится этой слабости и поэтому позволяет находиться рядом с собой лишь женщинам, в которых не в состоянии влюбиться и которым не нужна его любовь.
— Вы оказались исключением, — заметила Пилар.
Исабель опустила глаза, напряженно глядя в пол.
— Именно это он и назвал ошибкой. Мне был необходим кто-нибудь, а он не мог отвергнуть меня, боясь причинить боль, которую я не вынесу. Я знала это, и вина за то, что произошло, лежит на мне.
Пилар внезапно почувствовала себя виноватой в том, что вызвала несчастную женщину на откровенность.
— Извините, пожалуйста, я вовсе не хотела лезть в ваши дела.
— Не извиняйтесь. Мне очень недоставало подруги здесь, в холмах. Балтазар очень добр и выслушивает все, что я говорю, но он не умеет так расспрашивать обо всем и вникать в самую суть вещей, как это делают женщины. А что до остальных… — Исабель пожала плечами.
— Вы давно уже все вместе?
— Все? Кроме Балтазара, Энрике и Чарро, у Рефухио в отряде много людей. Просто этим он доверяет больше всего, это его друзья, они передают остальным его приказы. Вместе мы вот уже больше двух лет.
Исабель сняла с огня кипящий котелок с супом, подбросила дров. Взметнулось пламя. Пилар присела на стул, на котором незадолго до этого сидел Рефухио. Ей было неудобно оставить Исабель одну после того, как женщина поведала свою историю. К тому же Пилар вовсе не хотелось спать.
— А те другие, о которых вы говорили? Они что, не живут здесь?
Исабель улыбнулась:
— Нет, здесь им не хватило бы места. Они живут в разных местах — некоторые в горах, кто-то в городах.
— Я не думала, что их так много.
— Разве вы не слышали песен и легенд? — Исабель удивленно подняла брови.
— Мне казалось, что это вымысел.
Даже в монастыре Пилар доводилось слышать песни о том, как Эль-Леон объединил в настоящую армию всех мошенников и преступников, скрывавшихся в холмах, а также людей, безвинно подвергшихся судебным преследованиям. Эта армия внушала ужас корыстным и продажным. Говорили, что он не принимал к себе тех, кто совершил убийство или изнасилование, тех, кто издевался над детьми, и особенно жестоких грабителей. Но тем, кто совершил преступление, подстрекаемый нуждой, или же был несправедливо осужден, Эль-Леон всегда был готов предоставить приют и оказать помощь.
— Эти песни написал Энрике. Но их не пели бы в тавернах и не нашептывали бы друг другу на ухо в церкви, если бы это была неправда.
— Энрике — это тот, который поменьше?
— Да, с усиками. Он ими очень гордится и считает, что они производят неизгладимое впечатление на женщин. Он такой забавный, что мне не удается удержаться от смеха, глядя на него. Рефухио дружит с ним потому, что оба они страстно любят слова, — Энрике доверяет их бумаге, а Рефухио нравится произносить их, а также потому, что его тоже забавляет Энрике.
— Трудно поверить, что Энрике — преступник.
— Он не преступник, — горячо возразила Исабель.
— Но как тогда он оказался здесь?
— Энрике путешествовал с бродячим цирком. Он был одним из акробатов, а иногда притворялся цыганом и предсказывал судьбу. Вы понимаете, приятно подержать ручку хорошенькой дамы… Но однажды случилось непредвиденное. Он предсказал, что дама будет ограблена, а муж ее убит. Она всем рассказала об этом, и, к несчастью, все так и произошло. Тогда она стала жаловаться и стонать так, что все решили — цыган предсказал то, что сам намеревался сделать. Энрике пришлось спешно спасать свою жизнь. Когда бедняга сочинял предсказание, он понятия не имел, что у дамы есть любовник и ей не терпится овдоветь…
— Балтазар тоже невиновен?
Исабель прикусила губу.
— Не совсем. Он был матросом на корабле с сокровищами, который шел из Картахены в Испанию. Капитан очень любил смотреть, как бьют людей. Балтазар поднял мятеж, что само по себе было плохо, да еще прихватил с собой часть королевского золота, когда покидал корабль. Золото он потерял в Карибском море, в логове пиратов, и после этого вернулся в Испанию. За его голову назначена награда.
— Могу себе представить.
— Вы также хотите узнать все о Чарро? На самом деле его зовут Мигуэль, Мигуэль Хуэрта-и-Сиснерос, на он много рассказывает о чаррос, всадниках, пасущих скот в имении его отца в Техасе, что в Новой Испании. Поэтому он и получил прозвище Чарро. Отец прислал его сюда, в Испанию, чтобы он получил образование, а также, чтобы прекратить его отношения с девушкой-индианкой. Но Чарро нашел здесь лишь неприятности.
— Естественно, — вставила Пилар.
Исабель согласно кивнула.
— Бедняге Чарро не повезло. Он привлек внимание некой графини, которой нравились необычные молодые люди. Ее муж, обнаружив это, вызвал Чарро на дуэль. Чарро должен был позволить изрезать себя на куски, чтобы спасти честь обманутого мужа, но он был новичком и не знал правил игры. Он убил графа. Графиня отнюдь не пришла в восторг от этого; еще меньше обрадовались родственники убитого. Кто-то подослал убийцу. Чарро был бы мертв, если бы Рефухио не спас его. Когда раны Чарро зажили, он счел, что научится большему у Рефухио, нежели в университете, и решил, что для него холмы безопаснее Севильи.
— Возможно, Чарро в университете был знаком с Висенте?
