— Тем более, я не советую тебе, Марк…
— А я не советую тебе, Кассий Максимус, советовать что-то правнуку Августа — перебиваю я его и многозначительно помолчав, ставлю жирную точку в затянувшемся споре
— Я первым уничтожу того, кто усомнится в величии моего прадеда. Он император, память о котором будет жить в веках, а люди сложат легенды о его мудром правлении и полной преданности Риму. Но он не был Богом. Прадед был человеком. Со своими страстями и слабостями. Это уже тщеславная Ливия решила сделать из умершего мужа нового бога в надежде, что и ей потом, как его жене, достанутся такие же немыслимые почести. А сенат трусливо поджал хвост, не смея возразить зарвавшейся матроне. Но понравилось бы это самому Августу, который был очень скромным человеком? Уверен, что нет! И нынешний наш император Тиберий оказался гораздо мудрее своей жадной до власти матери, запретив сенату ее обожествление. Он даже отказался от статуса “Отец Отчизны”, чтобы народ и сенат не чествовали его, как “бога от богов”.
Я оборачиваюсь к Сенеке
— Луций, друг мой, скажи всем: куда мы пошли с тобой сразу после того, как утром отнесли важные документы в библиотеку Мусейона?
— Свидетельствую — торжественным голосом произносит стоик — Марк Луций Юлий Цезарь Випсаниан первым долгом пошел в Храм Августа, чтобы воздать почести своему предку.
— Но это лишь дань моего глубочайшего уважения и признания заслуг великого человека. А Бог для меня был и есть только один — истинный и вечный!
Я широко перекрестился и с чувством поднес к губам свой крестик…
* * *
— …Гиза!
С одной из триер раздался зычный крик впередсмотрящего, и на палубе все оживились. Легионеры с любопытством бросились к правому борту, а начальство наконец-то выдохнуло — до Мемфиса оставалось часа три. А за спиной остались почти два дня пути.
— Марк, я тебя очень прошу…! — ко мне подошел Гай Галерий — Не спорь больше с Максимусом, пусть наш легат спокойно продолжает верить в римских богов.
— И в божественность Августа? — ехидно усмехнулся я
— Да! Мы же с тобой понимаем, что это всего лишь политика. Фигура Августа объединяет империю. Как и фигура великого Цезаря.
— Люди не идиоты, уважаемый Гай. Любой греческий козопас может подняться на Олимп и убедиться, что там нет никаких богов. Греческие боги давно мертвы. Как и Август. И тем более Цезарь, которого заговорщики зарезали прямо в Сенате на глазах у толпы.
— С тобой будет тяжело — вздохнул префект — ты так же упрям, как и твой великий прадед.
— Нет, Галерий. Со мной будет очень легко. Потому что меня ведет истинный Бог.
Вдали показалась какая-то яркая точка. Хорошо видная на фоне желтого песка. Я напряг зрение, и картинка скачкообразно приблизилась. Точка распалась на несколько более мелких, и я увидел пирамиды. Только они были не привычного белого цвета. Или скорее даже чуть розоватого в лучах заходящего солнца.
— Гай, мы ведь скоро должны причалить к берегу на очередную ночевку? Я успею до темноты осмотреть пирамиды?
— Что там смотреть? — недоуменно фыркнул подошедший к нам Сенека. В руках он крутил выпавшее перо чайки — Это всего лишь древние зернохранилища, и ничего более.
Я удивленно покачал головой. Философ где-то демонстрировал незаурядный ум, а где-то страшную дремучесть.
— Нет, Луций, это огромные гробницы, где похоронены древние фараоны Египта.
— Откуда ты знаешь? — удивился Сенека
Я ткнул пальцем в небеса. И понимай этот жест, как знаешь.
— Нет, правда, зачем тебе к пирамидам? — подозрительно спросил префект — Я слышал, что там плохое место, иногда пропадают люди.
— Надо.
Гай пожал плечами, переглянулся с легатом
— Ладно, причаливаем!
Наш караван потянулся к берегу, впередсмотрящие принялись кидать лот, рассчитывая место стоянки тирем. Осадка у них была неглубокая, так что к берегу мы подошли довольно близко. А там еще и древний каменный причал нашелся — видимо когда-то в древности его использовали для выгрузки блоков пирамид, доставленных по Нилу.
* * *
Звон мечей, крики возбужденной публики, хрипы умирающих — гладиаторы-самниты теснили на арене фракийцев. Двое уже лежали на окровавленном песке, зажимая вспоротые животы, еще трое с трудом отбивались от пятерых самнитов.
— Вон тот блондин хорош — Квинт Юний Блез младший бросил в рот пару виноградин, сплюнул под ноги косточки.
Его отец, прославленный полководец, когда-то даже получивший титул императора по древнему римскому обычаю, приподнялся в удобном кресле, приложил руку ко лбу. Тенты, растянутые на шестах над трибунами закрывали их от солнца, но свет все равно был слишком ярким. Юний смог разглядеть человека, который появился в одной из лож арены. Махнул призывно ему рукой.
Высокий римлянин с ястребиным носом кивнул, и вскоре пришел в ложу патрициев.
— Аве — мужчина кивнул отцу и сыну, присел на свободное кресло.
Самниты тем временем добив двух фракийцев, повалили блондина на песок. Его меч валялся в стороне, сам он оглушенный мотал головой, пытаясь прийти в себя и встать. Зрители уже не орали, а скандировали, причем каждый на свой лад. Кое-где начались потасовки на трибунах — мнение толпы по поводу участи фракийца разделилось.
Крупный гладиатор-самнит вопросительно посмотрел в сторону ложи Юниев. Решение принимать тому, кто оплатил сегодня зрелище. Тиберий давно запретил оплачивать такие развлечения для горожан из государственной казны. Глава рода, вздохнув, повернул большой палец вверх
— Пусть живет. Сражался он храбро. И выпускайте мирмиллонов против ретиариев!
Последнее указание адресовалось суетливому распорядителю, который поклонившись в сторону ложи, начал командовать рабами. Те живо принялись засыпать кровавые лужи, тела унесли с арены.
— Аве Элий! — Юний Старший лично налил гостю разбавленного вина, подвинул блюдо с финиками — Как обстоят наши дела?
— В сенате все подготовлено — префект фрументариев отхлебнул из кубка, достал из-за пазухи тоги свиток — От придунайских легатов тоже пришло согласие по всем пунктам.
— Это письмо от них? — спросил Юний Младший кидая на арену горсть золотых аурисов. Гладиаторы-победители тут же бросились их собирать.
— Нет. Это письмо от моего человека в Иудее.
— От Тиллиуса?
— Нет. Это шпион, который приставлен приглядывать за ликтором. А заодно и за Пилатом.
Элий Север начал с мрачным видом грызть финик.
— Ну же! — первым не выдержал Юний Старший — Не тяни. Вижу по твоему лицу — что-то случилось.
— Все наше дело под угрозой — тяжело вздохнул префект фрументариев — Понтий перешел на сторону Тиберия. Тиллиус тоже предал нас.
