познакомить с некоторыми наиболее уважаемыми членами нашего общества.
— То есть пустить пыль в глаза?
Учитель рассмеялся, обнажив белые и крепкие зубы.
— Не без этого. Но… Это ужасно, но я хочу воспользоваться своим служебным положением, чтобы пригласить вас на одно весьма интересное мероприятие.
— Конференцию? Собрание научного кружка?
— Наши собрания закрыты для женщин, — с сожалением пожал плечами Эмбер. — Давняя традиция, которая меня порой расстраивает. Но я говорю о Бале белых хризантем. Общество выступает одним из главных спонсоров благотворительного бала. Мадмуазэль Легран, вы станете моей драгоценной спутницей, моей белой хризантемой?
Если честно, я растерялась. Подобные вечеринки устраивались для богатеев, политиков и аристократов. Достать билет на Бал кому-то вроде меня было невозможно. Как и школьному учителю.
— А вы ведь не так уж и просты, месье Эмбер, — скрыв взгляд за ресницами, задумчиво сказала я. — Но я не собираюсь продавать брата за развлечения.
— Ох, как с вами не просто, мадмуазель! — почти сердито сказал учитель. — Вы ведь… Жак, ты так устал подстригать куст, что решил раздеться? Или подумал, что мадмуазель Легран соблазнят твои кости?
Я фыркнула, наблюдая, как тощий студент поспешно застегивает рубашку и ретируется.
— Так на чем я остановился?
— На том, что меня не могут соблазнить кости.
— Вы весьма ершистая молодая особа. И очень интересная девушка. Пригласить вас — моя личная прихоть. Мы убьем одним выстрелом двух зайцев — вы развлечетесь и немного узнаете об обществе, а я отчитаюсь перед начальством… и нескучно проведу вечер с очаровательной спутницей.
-
Глава 7.
Господин Никто
Ты — Королева Ночи,
я — Господин Никто
Когда сойдутся две темноты,
Настанет рассвет.
А потом…
За всеми волнениями о тайных обществах Парижа я почти забыла о своём "вампире".
Хотя нет, не своём. Лучше не привыкать к нему, считая частью своей жизни. Ну как появился этот подозрительный типчик в моей жизни неожиданно, так же неожиданно он и должен исчезнуть…
Вернувшись в пансион, я выяснила, что никто меня так и не искал. Или, по крайней мере, не помнил об этом. Ален все так же хранила портрет моего преследователя, но вживую увидеть его ей не довелось. Кажется, она об этом жалела, глупая.
Я снова начала ходить на учебу, но при этом лишний раз на улицу старалась не показываться, особенно вечером. Но я слишком поспешила скидывать "вампира" со счетов.
Выставка Савара шла уже неделю с оглушительным успехом. Все мои сокурсники уже побывали о ней, и восхищенно закатывали глаза, часами рассуждая о гении мэтра. Но никто так и не упомянул о "Персефоне с гранатом". Я, конечно, и не хотела, чтобы меня признали, но все же было немного обидно. Неужели никто даже не отметил сходство богини весны со мной?
— Персефона? — вскинула брови Ален, только вернувшаяся с выставки. — Нет, такой работы не припомню.
— Неужели мэтр решил не выставлять её? — поникнув, спросила.
— Сходи и узнай сама. Заодно заберешь оставшуюся часть платы. Или стыдишься?
— Нечего мне стыдиться. Я тогда ничего не сделала!
— Боишься встретить своего загадочного красавчика?
— Когда это он успел стать красавчиком? — возмутилась я. — Ты же видела портрет. Ничего особенного.
— Вампиры должны быть красавчиками, — убежденно ответила Ален. — Ты просто не смогла передать всего его очарования.
Моя подруга никогда не изменится. Спорить с ней бесполезно.
— Ничего я не боюсь. Просто не люблю толпы. Пойду завтра, вместо курса месье Морана.
Среда оказалась и вправду удачным днем для того, чтобы посетить выставку. Людей почти не было, а вот мэтр Савар как раз заглянул уладить дела с организаторами. Меня он встретил вполне доброжелательно. Хоть и не без ехидства.
— А я думал, что ты меня избегаешь, Клэр.
— Что вы, месье Савар! Вы ведь знаете мое отношение к вам и вашему творчеству. Я так восхищена тем, что вижу! Даже не могу вспомнить, какая выставка пользовалась таким успехом, как ваша! Мне все уши прожужжали про то, что мэтр Савар превзошёл сам себя. И картины в зале смотрятся ещё лучше!
Запомните — когда вы имеете дело с людьми творческими, не бывает слова "мало", когда это касается похвалы.
— Да, довольно удачный показ. Даже мэр пришёл, — важно кивнул мэтр. — Жаль, что "Персефона с гранатом" так и не увидела свет. Но не волнуйся, деньги я тебе заплачу. Даже больше, чем обещал.
Это было бы весьма кстати, но при всех хороших чертах художника, щедростью он особой не отличался.
— А что случилось с картиной? — осторожно спросила я.
— Её выкупили, ещё до показа.
— Но вы ведь хотели представить всю серию на выставке! Говорили, что картины после показа вырастут в цене.
— Месье Паланок заплатил достаточно. В том числе и за то, чтобы иметь возможность одному лицезреть мою Персефону. Иностранцы порой такие чудные.
— Паланок? Кто это?
— Михаил Паланок. Вроде бы он русский, хотя его знание французского безупречно. Но среди русских аристократов ценится наше образование, так что тут не стоит удивляться.
Русский? Мог ли быть гипнотизер, из-за которого мне пришлось прыгать со второго этажа, тем самым Михаилом Паланоком?
— А как он узнал о картине?
— Забирал портрет, что был у меня на реставрации.
Точно! Это он! Тот гипнотизер-махинатор! Я вцепилась в руку художника.
— Месье Савар, этот человек опасен! Я видела его в вашем доме, он напал на меня! Именно поэтому я и сбежала, не попрощавшись. Что вы тогда…
— Хотя может быть месье Паланок поляк? Почему-то я даже не спросил, откуда он, — нахмурившись, художник потер переносицу, и только затем удивленно посмотрел на мою ладонь, сжимающую его пиджак. — О чём ты? Как ты могла его видеть в моем доме, если в тот день ты просто не пришла? Я даже думал послать к тебе слугу, чтобы узнать, не заболела ли ты.
Значит, он стер все воспоминания месье Савара о том, что произошло в доме. Но почему-то себя заставить не забыл. Не так уж сильно он и скрывался!
— Он не спрашивал обо мне? Этот Паланок?
— Только позировала ли ты мне раньше, и всё. И как давно мы знакомы. Клэр, ты же не думаешь пытаться увлечь этого господина? Конечно, Паланок может заинтересоваться тобой, но точно так же он быстро остынет. Я слышал, что один московский князь задаривал приму парижского балета дорогими подарками и цветами, а когда она уступила ему… Клэр, ты слушаешь?
— Да, мэтр. Но у меня нет желания становиться чьей-либо любовницей.
Хоть в чём-то можно быть благодарной Адриану Берже и его матери. Благодаря их семейке у меня навсегда отбило желание заигрывать с
