его обитателей, да и товарищи-артисты находились рядом, они не уйдут с тренировки без Кина.
– У Вас случайно нет какого-нибудь фильма? А то вечером нечего делать, – спросил он.
– У меня нет особого выбора, – ответила Виэра, – вот недавно посмотрела какую-то лабуду, «Огарки» называется. Начало прошлого века… есть одна хорошая сцена… – она усмехнулась, вспомнив, что героиня фильма, директриса гимназии, пыталась бороться со своим влечением к своему ученику, гимназисту. – Тантрический секс можно сказать.
Достала диск из-под кипы бумаг … Кин взял его, повертел, прочитав выходные данные, и сказал: «Спасибо, верну…»
Ночь была темной, шум в шапито угас, артисты разошлись и разъехались, а Виэра всё стояла на пороге офиса, скованная привязанностью, которая еще не тяготила, но уже становилась проблемой…
Дома она представила себе, как Кин ставит диск с фильмом в плеер, ложится в кресло или на диван, расслабляя тело, уставшее после физических нагрузок, и смотрит то, что она недавно видела. Виэре всегда нравилось получать впечатления как бы чужими глазами. И она представила, как Кин дошел до того фрагмента, который особенно ей запомнился. Там девушки с аккуратно заплетенными косами в гимназических платьях и белых фартуках движутся в ритуальном действии под музыку Равеля и становятся объектом желания, даже не осознавая этого. А за их спиной встают мальчики в форменных гимназических куртках и накидывают им на глаза черные повязки… «Что он подумает обо мне?» – спросила себя Виэра.
И посмеялась над собой – фильм понравился ей, потому что вызвал воспоминания о странных отношениях с таким же, как Кин, юношей, который был безумно в нее влюблен – и не знал, как поступить со своим чувством. А она тогда, так же, как он, честно боролась с собой, осознавая разницу в возрасте и сопротивляясь непреодолимости влечения. Героиня фильма, директриса гимназии, в финале фильма заливала слезами письма своих учеников…
Может, женщинам надо меньше думать, в том числе и о будущем? Ей не хотелось ассоциаций – но так уж получилось. Теперь пусть Кин размышляет о том, что она имела в виду, передав ему этот фильм…
КИН
Офис постепенно превращался в место свиданий. Несмотря на тесноту, сюда начали заходить и подолгу засиживаться до и после репетиций многие из артистов. Обычно приходили Джузи, Найк, Стэс, всё чаще Кин. Они сидели часами, болтали с женской половиной офиса, рассказывали разные истории.
Артисты жили кучно и, кажется, привыкли к этому. В городе им сняли несколько апартаментов, одна из квартир была двухэтажной, там и расположилась большая часть труппы, в комнатах они жили по двое и по одному.
Звезды Шоу получали отдельную квартиру. Например, Кин. С таким именем ( Кин – Король!) он мог быть только тем, чем по сути, и являлся: главным героем. В Шоу у него было восемь ролей. Каждую он исполнял блестяще и, всякий раз находя в ней неожиданный поворот, вызывал потрясение своим мастерством и артистизмом.
Сказать, что он был красивым и сильным, – значит, ничего не сказать. Потому что по каким-нибудь гламурным стандартам он был, может, даже слегка курнос. Или излишне скуласт… и невысок …и недостаточно статен… Но этот, немного исподлобья, из-под черных бровей взгляд его темно-зеленых искрящих глаз, дерзких и лукавых одновременно, неподражаемая манера всерьез лепить всякую ерунду голосом превосходно воспитанного старшеклассника!..
Он был молод и ретив – как юный конь с подрагивающей тонкой кожей, нервной не беспокойно, но чувственно. Ему всё время надо было совершать дикие выходки. Впрочем, каждый раз у этих на первый взгляд сумасбродств был четкий и точный подтекст. И конечная цель. Какая?
Любовь? Внимание? Самореализация? Всe это, конечно, но главное – драйв. Только впрягшись в непосильное и надорвавшись до боли и истерики, Кин получал удовольствие – тем сильнее, чем упорней было сопротивление среды. Думается, не нашлось бы приборов, чтобы измерить биение его ритмов во время головокружительных, без преувеличения, трюков.
Кин был тонкий психолог, поэтому в него были влюблены все девочки Шоу. И он мог выбирать любую, что и делал время от времени. Понятно, что для Главного (а именно Кин, а не исполнитель первой роли, то есть Найк, был главным) важно было добиться любви Жюли – рыжеволосой солистки, такой же талантливой и бесстрашной, как он. И Кин потратил немало времени и сил, добиваясь ее полного подчинения своей воле.
Глядя на Жюли, было ясно: при другом раскладе она стала бы типичной провинциальной красоткой и спилась бы где-нибудь в родном захолустье. Но в 15 лет случай закинул ее в самые небеса. И оттуда она спустилась уже королевой.
Виэра поймала себя на том, что начала чувствовать легкие уколы зависти к этой девушке. Пусть довольно вульгарной за пределами манежа – зато неповторимо нежной и трогательной в окружении персонажей спектакля. Здесь – как и в труппе – она была главной. Маткой. Вокруг нее вился рой трутней и шлейф фрейлин. Все внутри Шоу было соперничеством. Они дрались, сражались, ссорились – ради нее. И это было не банальное соревнование мускулов или дорогих подарков, ухаживаний и заискиваний. Это была битва экстрасенсов (вовсе не пустая ассоциация с одноименной телепередачей). Шоу, построенное на энергетике и ее воздействии, не могло не научить артистов нечеловеческим способностям. Поэтому борьба шла не на мечах и шпагах, не на нунчаках и цепях. И не лазерными дубинками размахивали ее участники – сражались силой Духа, состязались мощью своих энергетических Каналов. Это было их нескончаемое айкидо.
А уж здесь Кину не было равных! И Виэра тоже начала это чувствовать. Уже через два дня после его вечернего появления в офисе.
Осторожно подойдя к ней как бы на цыпочках, потом резко наклонившись над ее компьютером, он сказал:
– Я тут песню ищу. Ричарда Маркса. Она называется «I will be right here waiting for you». Мелодию я знаю, а вот текста нет нигде в Интернете.
Виэру аж встряхнуло от прикоснувшейся к ее плечу молодой кожи и от того, что его ноздри встрепенулись от ее запаха. И только этот неожиданный и сладкий шок затуманил предыдущие события и не дал ей сразу связать воедино сегодняшнее со вчерашним.
Вчера она, как обычно, стояла на лестнице и любовалась Шоу в ожидании самого радостного эпизода с полетами под куполом и прыжками с лопинга. И вдруг почувствовала, как чья-то рука сильно, но нежно стиснула ее щиколотку… Она не отдернула ногу от неожиданности и сначала подумала, что это какая-то случайность. Но стало ужасно интересно, кто же это сделал.
