Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 48
грудь.
– Что ж, думаю, лучше мне одеться… Господи! В дверь звонят. Ну, не напрягайся!
И был таков.
Оставшись одна, Джинни огляделась, не вставая с дивана, ища, куда бы выбросить или спрятать сэндвич. Затем услышала, как кто-то идет через прихожую, и сунула сэндвич в карман пальто.
В комнату вошел молодой человек среднего роста тридцати с небольшим лет. Ни его правильные черты, ни короткая стрижка, ни покрой костюма, ни рисунок фулярового галстука не давали никакой определенной информации. Он мог быть в штате – или пытаться устроиться в штат – какого-нибудь журнала. Мог играть в спектакле, прошедшем накануне в Филадельфии. Мог служить в юридической фирме.
– Привет, – сказал он сердечно Джинни.
– Привет.
– Видела Франклина? – спросил он.
– Он бреется. Он сказал мне сказать вам подождать его. Он скоро выйдет.
– Бреется. Боже правый.
Молодой человек взглянул на наручные часы. Затем уселся в красное камчатое кресло, закинул ногу на ногу и взял свое лицо в ладони. Словно из-за переутомления или перенапряжения глаз, он закрыл их и потер кончиками вытянутых пальцев.
– Это самое кошмарное утро за всю мою жизнь, – сказал он, отводя ладони от лица. Говорил он исключительно гортанью, словно так выдохся, что на диафрагму рассчитывать не приходилось.
– Что случилось? – спросила Джинни, глядя на него.
– О-о… Слишком долгая история. Я никогда не утомляю тех, кого не знаю по крайней мере тысячу лет, – начал он с туманным недовольством, глядя в сторону окон. – Но я больше никогда не посчитаю себя хотя бы самым скромным знатоком человеческой натуры. Можете без оглядки меня цитировать.
– Что случилось? – повторила Джинни.
– О, господи. Этот человек, проживший у меня в квартире много-много-много месяцев, – даже говорить о нем не хочу… Писатель этот, – добавил он с чувством, вероятно ссылаясь на известную анафему из романа Хемингуэя[14].
– Что он сделал?
– Откровенно говоря, я бы скорее не вдавался в детали, – сказал молодой человек. Он достал сигарету из своей пачки, игнорируя прозрачный хьюмидор на столе, и закурил от своей зажигалки. Руки у него были большими. Они не казались ни сильными, ни умелыми, ни чуткими. Однако он действовал ими так, словно они обладали некими с трудом контролируемыми эстетическими предпочтениями. – Я решил, что даже думать об этом не стану. Но я в такой ярости, – сказал он. – То есть, возникает этот жуткий типчик из Алтуны, штат Пенсильвания – или откуда-то оттуда. Очевидно, помирает с голоду. Я по доброте своей душевной – прямо-таки добрый самаритянин – пускаю его к себе в квартиру, эту совершенно крошечную квартирку, в которой я сам едва развернусь. Знакомлю его со всеми моими друзьями. Даю ему захламлять всю квартиру своими кошмарными рукописями, окурками и редисками, и чем попало. Знакомлю его со всеми театральными продюсерами Нью-Йорка. Таскаю его грязные рубашки в прачечную и обратно. И сверх всего этого… – молодой человек прерывается. – И за всю мою доброту и порядочность, – продолжил он, – он выходит из дома в пять-шесть утра – не оставив после себя хотя бы записки – и забирает с собой все, до чего только дотянулись его гнусные грязные ручонки, – он замолчал, затянулся сигаретой и выдохнул дым изо рта тонкой шипящей струйкой. – Не хочу говорить об этом. Правда, – он взглянул на Джинни. – Пальто у тебя – прелесть, – сказал он, встав с кресла. Он подошел к Джинни и взял между пальцев лацкан ее пальто. – Такое славное. Впервые вижу по-настоящему хорошую верблюжью шерсть со времен войны. Могу я спросить, где ты его достала?
– Моя мама привезла из Нассау.
Молодой человек вдумчиво кивнул и попятился обратно к креслу.
– Это одно из немногих мест, где можно достать по-настоящему хорошую верблюжью шерсть, – он уселся. – Она там долго пробыла?
– Что? – сказала Джинни.
– Твоя мама долго пробыла там? Почему я спросил, моя мама была там в декабре. И часть января. Обычно я езжу с ней, но этот год был таким суматошным, что я просто не мог вырваться.
– Она была там в феврале, – сказала Джинни.
– Шикарно. Где она останавливалась? Не знаешь?
– У моей тети.
Он кивнул.
– Можно спросить, как тебя зовут? Я так понимаю, ты подруга сестры Франклина?
– Мы в одном классе, – сказала Джинни, ответив только на его второй вопрос.
– Ты ведь не знаменитая Максин, о которой говорит Селена, а?
– Нет, – сказала Джинни.
Молодой человек вдруг принялся отряхивать манжеты своих брюк тыльной стороной ладони.
– Я с ног до головы в собачьей шерсти, – сказал он. – Мама уехала на выходные в Вашингтон и припарковала свою зверюгу у меня. На самом деле она довольно милая. Но до того неряшливая. У тебя есть собака?
– Нет.
– Вообще-то, я думаю, жестоко держать их в городе, – он перестал смахивать шерсть, откинулся на спинку и снова взглянул на часы. – Сколько знаю этого мальчишку, всегда опаздывает. Мы собираемся посмотреть «Красавицу и чудовище» Кокто[15], а это такой фильм, на который приходить надо вовремя. А иначе пропадет весь шарм. Ты его не смотрела?
– Нет.
– О, ты должна! Я смотрел его восемь раз. Гений чистой воды, – сказал он. – Я столько месяцев уговариваю Франклина посмотреть его, – он безнадежно покачал головой. – У него такой вкус. Во время войны мы оба работали в одной кошмарном месте, и этот мальчишка волоком таскал меня на самые несусветные в мире картины. Мы смотрели гангстерские картины, вестерны, мюзиклы…
– Вы тоже работали на авиазаводе? – спросила Джинни.
– Боже, да. Много-много-много лет. Пожалуйста, не будем об этом.
– У вас тоже плохо с сердцем?
– Господи, нет. Постучи по дереву, – он дважды стукнул по подлокотнику кресла. – Я здоров как…
Когда в комнату вошла Селена, Джинни быстро встала и пошла ей навстречу. Селена успела переодеться из шортов в платье, что в другой ситуации могло бы рассердить Джинни.
– Извини, что заставила ждать, – сказала Селена неискренне, – но пришлось подождать, пока мама проснется… Привет, Эрик.
– Привет-привет!
– Все равно мне не надо денег, – сказала Джинни, так тихо, чтобы ее услышала только Селена.
– Что?
– Я тут подумала. То есть, ты ведь все время приносишь теннисные мячики и все такое. Я забыла об этом.
– Но ты сказала, что раз мне не приходится платить за них…
– Проводи меня до двери, – сказала Джинни, направляясь на выход, не попрощавшись с Эриком.
– Но ты вроде бы сказала, что идешь в кино, и тебе нужны эти деньги и все такое! – сказала Селена в прихожей.
– Я слишком устала, – сказала Джинни. Она нагнулась и подобрала свое теннисное хозяйство. – Слушай. Я тебе звякну после обеда. Ты
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 48
