тут как тут.
— Алина добрый день. Очень рад тебя видеть.
— Здравствуйте, Станислав Александрович, а мы вот тут гуляли…
— С сыном?
— Да, Станислав это Андрей, мой сын. Андрей, это Станислав Александрович, мой начальник.
— Очень приятно, но зови меня просто дядя Стас, — он наклонился и протянул Андрюхе свою большую теплую ладонь. Андрюха степенно ее пожал.
— Хорошо, дядя Стас. А вы тут тоже гуляете?
— Да, мы тоже тут гуляем, — сказала миниатюрная юная блондинка, подходя к нам. — Стасик, давай ты заберешь нашу еду, а то вот, — и она протянула ему истошно пищащую пластмассину, нам с Андрюхой тоже такую выдали.
— О, Настасья, извини. — И уже нам, — вы идите, с Настькой садитесь, у нас большой стол.
Я была в растерянности. Мне совсем не хотелось делить стол со своим боссом и его кем? Подругой? Любовницей? Я что, ревную Станислава к этой блондинке?!
Тем временем Станислав вернулся, неся поднос, заставленный всяческой едой.
— Я тут еще дополнительно захватил из готового, угощайтесь. — Он так улыбался, что как бы я не хотела сбежать отсюда минутой раньше, сейчас же у меня будто ноги отнялись. — Ах да, забыл вас представить. Настасья, это Алина, мой личный помощник и ее сын Андрей. Алина, Андрей, это Настасья, моя сестра.
У меня прямо гора с плеч упала. Не любовница, не подруга, сестра. Кажется, я точно ревную. Ужас.
На удивление, с ними было легко. Мы говорили о какой-то ерунде, ели, смеялись. Потом Андрюха захотел в веревочный городок. Я вознамерилась отказать, но тут вмешалась Настасья.
— О, я тоже хочу, — и они убежали вдвоем.
Мы со Станиславом остались практически наедине, не на работе и это было странно. Мне он нравился. Раньше я как-то не смотрела на него как на мужчину, на красивого мужчину, не то что сейчас. И ладно бы дело было во внешности, но мне всегда нравились высокие худые блондины, как мой муж, а Станислав был не слишком высок, наверное, чуть выше метра восьмидесяти, крепко сложен. У него были широкие плечи, большие, горячие ладони, а мышцы на груди, ммм… Тут я вспомнила как мы упали на тахту, поняла, что молча таращусь на босса вот уже несколько минут, а он насмешливо смотрит на меня и смутилась.
— Вы с Настасьей совсем не похожи, — упс, кажется, тему для отвлечения внимания я придумала не самую лучшую.
— Да, она похожа на отца, а я на маму.
Я изумленно уставилась на него. Станислав рассмеялся, при смехе у него в уголках глаз собирались тоненькие морщинки. Почему женщин морщины не красят, а с мужиками все наоборот?
— Я когда вырос, — начал рассказывать он, — закончил школу в шестнадцать и укатил в Москву, в универ. Родителям быстро стало скучно и они родили себе Настасью. Правда на, хм, “веселье” с пороком сердца они не рассчитывали, но в остальном очень довольны, особенно мама.
— Да уж, веселого в пороке сердца мало.
— Ну ничего, все же хорошо в итоге, Настьке уже ничего не грозит, только выросла мелкая и худая. — Настасья и вправду едва доставала Станиславу до плеча. — Пошли, вытащим наших лабиринтщиков. Мне уже пора.
Он протянул мне руку, помог выбраться из-за столика. Моя ладонь тонула в его, а мне было радостно и спокойно рядом с этим мужчиной. Хотелось чтобы вечер дольше не наступал.
Мы разошлись и я повезла Андрюшу к бабушке.
Было еще светло, так что я не ждала никаких подвохов.
И зря.
Глава восемнадцатая
Андрюшу к свекрови я повезла еще засветло. Сын рвался к бабушке, да и до школы было оттуда гораздо ближе, чем от нашего нового жилья. Я подумывала снять маленькую квартиру где-нибудь не слишком далеко от школы и работы, но пока что не хватило ни времени ни сил.
Домой, к Тамаре Васильевне, я собралась уже на закате. Никаких подвохов я не ждала, а зря.
Виталик выскочил, как черт из табакерки. Внезапно и страшно. Вылез из густых, все еще покрытых мелкими желтыми листьями, кустов, что окружали дом свекрови, попытался схватить меня за руку, но я отпрыгнула, а его повело.
Да он пьян!
— Алинка! — Виталик упал на колени и расплакался. — Прости меня, дурака.
— Виталь, ты пьян? — мой муж конечно не был ангелом во плоти даже до случая с дизайнершей, но вот тяги к алкоголю не проявлял, я редко видела его даже захмелевшим, а настолько пьяным — впервые.
— Я не пьян! — он рванул на груди толстовку, но она была без замка. — Меня все бросили! И ты бросила, и Татьяна! Я совсем, совсем один, — пожаловался он мне.
— Татьяна это кто? — Нет, я посмотрела в документах, как зовут стервочку, которая не видит ничего зазорного в том, чтобы спать с женатыми мужиками, но мне было интересно, что скажет мой муж.
Он поднял на меня мутные глаза.
— Не важно, Алиночка, — подполз ко мне, обнял за колени и сказал, — возвращайся. Мы же хорошо жили.
У меня дрогнуло сердце. Он был такой свой, пусть и оступившийся. Я даже подумала, а может… Но зазвонил телефон, Виталик мгновенно переменился в лице, схватил мою сумку, попытался вырвать.
— Тварина, с любовниками созваниваешься! — он орал уже на весь двор, сумку мы держали с двух сторон, он за донышко, я за ручки. — Я тут, как дурак, перед ней на колени падаю, а она!
— Виталий! — Свекровь стояла в раскрытой двери подъезда с телефоном в руках, — это я звоню. — Она сбросила звонок, сумочка затихла и мне удалось ее отобрать.
Нет-нет-нет, никакого прощения, только развод!
— Я подаю на развод! — крикнула я и позорно сбежала не оглядываясь.
В автобусе я забилась в уголок и расплакалась. Где-то в глубине души я все же надеялась, что все наладится, как-то утрясется. Разбитые иллюзии больно ранили мое сердце и гордость.
— Что случилось? — спросила моя старшая подруга. Борисыч снова укатил на свою обожаемую дачу, пообещав, что вот-вот, уже скоро он вернется в город и мы с Тамарой Васильевной остались вдвоем. Я зашла на кухню уже переодевшись, хотелось чаю, крепкого, сладкого до одури и с лимоном. А она сидела там с вечерними печеньками.
Пришлось пересказывать случившееся. И я снова плакала, так, что с утра под глазами были видны полопавшиеся капилляры. Пришлось штукатурится, как в ночной клуб.
Боссу наврала, что словила аллергию и пришлось замазывать. Было странно, что он вообще заметил. О нашей встрече на пешеходной улице мы не разговаривали, по молчаливому согласию сделав вид, что ничего не было.
Документы на
