—Кузя, ты сейчас где?— спросила она сразу.
—В кафе, недалеко от вокзала. Решу вопрос с Совой и вернусь в Асторию.
—Хорошо, мы тебя ждём. Пётр Сергеевич с тобой хотел поговорить. Ты молодец, я тобой горжусь. Скажи Сове спасибо от всех нас.
—Обязательно.
Повесив трубку, я набрал номер Кати Хованской.
—Да, Кузьма, я слушаю,— раздался её голос в трубке.
—Привет. Мне нужно человека поселить в Питере до воскресенья. В Астории — не вариант, там уже мест нет.
—Что за человек, какие запросы?
—Девушка, работает на мою фирму. Желательно не на окраине города гостиницу найти, чтобы мне за ней не ездить полдня.
—Рядом с моим номером есть один свободный,— сказала она.— Сейчас всё устрою. Ты помнишь, где моя гостиница? На набережной, где вы меня на автобусе забирали.
—Да, помню. Буду там минут через двадцать. И нам бы ещё с тобой поговорить, но не по телефону.
—Хорошо. Позвони, я встречу.
—Спасибо,— я нажал кнопку отбоя и убрал телефон.— Такие дела.
Милена потягивала кофе, успев выпить уже две чашки и ополовинить третью. Похоже, не только я кофе любил. К тому же она клала какое-то неимоверное количество сахара.
—А может, Трубин совсем не расстроится, когда узнает о твоём уходе,— сказал я.
—Расстроится,— хмыкнула Милена.— Ты его плохо знаешь. Он такой злой бывает, когда что-то из рук уходит, что близко не подходи, зашибёт. У него в охранной фирме одни отморозки работают.
—Он здесь, в Питере, я его вчера в Александровском дворце видел. Если пересечёмся, я с ним поговорю. Ладно, давай кофе допьём и пойдём ловить такси. Гулять по ночному городу у меня что-то желания нет.
В окне можно было увидеть, как дождь немного усилился. С такси проблем не возникло, но вот с Катей я так и не поговорил. Не хотел задерживаться, а погода не позволила поговорить на улице. Обещал позвонить на днях, как только разберусь с работой во дворце. Наумов меня тоже не принял, так как у него была важная встреча с кем-то. Я успел принять душ, посидеть с Тасей перед телевизором и уснуть.
Разбудили меня в половину седьмого утра. Мой телефон вечно стоял в режиме «для семьи», поэтому позвонили Таисии, она меня и подняла. Быстро приведя себя в порядок, я вышел в коридор, где столкнулся с Коневым. Обычно он всегда ходит в строгом костюме, поэтому довольно необычно увидеть его в неприметной серой ветровке из плотного непромокаемого материала, таких же штанах и тяжёлых военных ботинках. Завершала картину подозрительная вязаная шапочка, наверняка превращающаяся в балаклаву. Выглядел он собранным и серьёзным, как всегда, но мне показалось, что он ночью не спал.
—Доброе утро,— поздоровался он скорее машинально, протянул мне точно такую же шапку.
—Вижу, что пока доброе, но скоро таковым быть перестанет?
—Примерно,— он кивнул.— Пойдём, прокатимся немного. Нам по пути, потом подвезу тебя к дворцу.
Рано утром в отеле было необычно тихо. В конце этажа мы даже застали дежурную, мирно посапывающую за столиком. Ресторан и кафе только открывались, готовясь принимать посетителей, привлекая их запахом ароматного свежеиспечённого хлеба. Аж слюнки побежали. Виталий Сергеевич заглянул туда буквально на секунду, чтобы забрать бумажный пакет с фирменным логотипом ресторана. Затем мы вышли к стоянке, сели в старенький чёрный мерседес и неспешно покатили по проспекту.
—Завтрак,— сказал Виталий Сергеевич, показывая на пакет.— Нам ехать пятнадцать минут.
Внутри действительно нашёлся небольшой термос и термокоробочка. Омлет с ветчиной, сыром и зеленью. В термосе же был сладкий кофе с карамельным вкусом.
—Как Алексей?— спросил я, решив, что лучше позавтракать.
—В тяжёлом состоянии. Его сначала хорошенько избили, потом бросили в холодильник. Он замёрз сильно и потратил много сил. Ещё бы час или два и уже не спасли бы.
—Значит, разобрались, что произошло?
—На многоэтажной стоянке, рядом с торговым центром, Алексей столкнулся с безбашенной молодёжью. У некоторых от избытка денег крышу сносит, и они ощущение реальности теряют.
—Эка вы красиво выразились,— я удивлённо посмотрел на него.— Из какого рода выходит молодёжь? Не из тех, кто Разумовских поддерживает? И не было ли там молодого князя, а то руки чешутся ему по шее дать.
—Нет, это нувориши.
—Кто?— не сразу понял я.
—Люди из низших сословий общества, стремительно разбогатевшие. Конкретно родители этих… заработали состояние на новых технологиях, программном обеспечении и каких-то играх для телефонов. Салют говорит, что у них оборот в сотни миллионов, а стоимость компании подпрыгнула почти до миллиарда.
—Неплохо,— едва не присвистнул я.— Когда такие деньги внезапно на голову падают, связь с реальностью действительно потерять можно…
—Только за деньги силу купить нельзя,— сказал он, хрустнув оплёткой руля.— Один из той молодёжи оказался экспертом первой ступени и Алексей ему, ожидаемо, сломал ногу. Показал разницу не столько в силе, сколько в качестве оной. На этом можно было конфликт считать исчерпанным, но за оскорблённых вступился род Титовых. В торговом центре был их человек, который эту проблему пообещал решить.
—Почему тогда не прибили сразу, а в холодильнике заперли?— уточнил я, хотя догадывался, какой будет ответ.
—Потому что с трупа никакого спроса. А если бы мы расторопней были, то они бы предъявили его нам живым, пусть и немного замёрзшим.
—Поганая логика,— поморщился я.— Но, Титовы, не слышал раньше. Может, я их видел на приёме во дворце?
—Непременно видел,— сказал Конев.— Живут в Санкт-Петербурге, владеют недвижимостью и торговыми домами, в том числе и тем самым, рядом с которым конфликт произошёл. В разборках за власть не участвуют, но водят большую дружбу с губернатором.
Мы свернули на набережную, вдоль которой тянулось четырёхэтажное старое здание из красного кирпича. Виталий Сергеевич сбросил скорость, и машина въехала под арку.
—А что Плетнёв?— спросил я, вспомнив губернатора. С интересом посмотрел на явно заброшенные здания с выбитыми окнами и дверями.
—Он в курсе и вмешиваться не будет.
—Интересное здание. Такая разруха в центре города.
—Старая и заброшенная мануфактура. Её продали пару лет назад, но новый хозяин не спешит превращать во что-то. Городские власти требуют, чтобы исторический фасад здания остался прежним, а для этого нужны огромные деньги на реставрацию и ремонт.
Машина развернулась на небольшой площадке, где стояла ржавая и обшарпанная белая малолитражка. А вообще, всё вокруг выглядело так, словно здание простояло без присмотра лет сорок. Выбитые окна, горы строительный мусор под стенами, в центре двора полуразрушенный домик, то ли подстанция, то ли какой-то цех. И очень много красно-бурого кирпича, отчего в глазах рябило. Даже серое, светлеющее небо не размывало эту рябь.
